настоящее слово – слово Таэлира, моего непутёвого сына.
Оба замолчали.
– Такого слова у меня нет, – сказал, наконец, Таэлир. Король вмиг развалил его прекрасную комбинацию и забрал себе все козыри: теперь он знал, что Таэлир собирается сбежать, и утвердился в том, что принц не нарушает слова, данного от собственного имени.
– Хорошо, значит, охранять тебя будут Птицеловы, – улыбнулся король.
Сэйлорис про себя помянул Окло-Ко и повторил, уже без улыбки:
– Как прикажете, Мэйлори.
«Если правитель сверх меры самоуверен, то рано или поздно он ошибётся, и враги обнаружат его слабую сторону. Если правитель недостаточно самоуверен, то он сам становится своей слабой стороной».
Глава 2
2.1 Realibus
2.1.1 Alea jacta est21
Когда Тэлли увидела на пороге Унимо, дрожащего и испуганного, весь её гнев от того, что он явился так поздно и заставил её волноваться, исчез, растаял без следа, как лёд, брошенный в стакан горячего чая. Этот мальчик совсем не был виноват в том, что она лежала без сна, думая, что с ним что-то приключилось, что она подходила к окну и, щуря глаза, всматривалась в лиловые сумерки до тех пор, пока тёмные фигуры людей не начинали появляться повсюду, дорисованные воображением в густевшей, как сметана в маслобойке, темноте, что теперь перед её взглядом снова проносились воспоминания – те, которые она так старательно и кропотливо зарисовывала мелкими узорами повседневной суеты все последние два года. Поэтому Тэлли только вздохнула и отправилась заваривать согревающий и успокаивающий чай из мяты, шалфея и листьев зеленики.
– Тэлли, ты не поверишь, я видел того флейтиста! – с порога воскликнул Унимо, возбуждённо размахивая руками. – Того, который хотел нас убить.
Тэлифо стояла, облокотившись на стойку, и в ответ только пожала плечами:
– Я тоже его видела – он часто бывает в Тар-Кахоле, вроде бы он из Лесной стороны, но путешествует с тар-кахольскими бродячими музыкантами. Он, пожалуй, лучший флейтист Королевства.
Унимо непонимающе уставился на Тэлли, его серые глаза в чёрную крапинку удивлённо расширились:
– И ты… и ты не хочешь узнать, почему он напал на нас?
Тэлли отвернулась, шумно поправляя в печи большой чугунный чайник, и не ответила. Унимо забрался на высокую табуретку перед стойкой и беспокойно забарабанил пальцами.
– Мята помогает от бессонницы и тошноты, шалфей и можжевельник – от больного горла и простуды, ромашка – от боли в животе, а зеленика и зверобой – от грустных мыслей. Запомни, может пригодиться, – сказала Тэлли, устраиваясь напротив Унимо за стойкой.
Ум-Тенебри молчал, нахмурившись, поскольку Тэлли опять играла в игру «не-могу-об-этом-говорить».
– А кстати, ты действительно хотел устроиться на работу в приют для сирот? – спросила Тэлли, и Унимо растеряно посмотрел на неё, почувствовав на мгновение, что у него
«Жребий брошен», досл. «кости в действии» (лат.).
