вылетели на дорогу перпендикулярно той, что вела в аэропорт.
Мише казалось, что борьба продолжалась полчаса, но на самом деле прошло около десяти секунд. Именно столько времени потребовалось Насте, чтобы очнуться от шока, схватить Мишу за шею и начать душить.
Мисс Чехия открыла дверь, но увидела бегущий под ногами бешеный асфальт и передумала.
– Останови машину, урод! – кричала Настя. – Останови!
Миша нажал на газ еще сильнее. Машина разогналась уже до ста километров в час. До этого они ехали не больше восьмидесяти. В салоне тряслись болты, что-то бренчало, в аэродинамических изгибах корпуса гудел ветер. Казалось, что они летят быстрее «Боинга». Да еще и пилот был одноглазым. Точнее, кровоглазым.
– Если ты меня… кха… не отпустишь, сука… Мы все разобьемся…
Коля вцепился в руль правой рукой, но она была не тверже макаронины. Поэтому Миша легко преодолел сопротивление и направил машину в отбойник справа. Девушка увидела, что сейчас произойдет, завизжала и бросилась на заднее сиденье.
У Миши от удушья потемнело в левом глазу. Но как только стало чуть светлее, он увидел, что машину отделяют две секунды от столкновения с бетонным ограждением. Он тут же бросил «Нексию» в другую сторону. Их всех мотало по салону, как в гигантском шейкере. Белковый коктейль из маньяков, качков, курящих с примесью Чехии. Беллиссимо!
Добей урода, добей.
Он выровнял автомобиль. Попробовал разлепить правый глаз, чтобы было хоть чуточку удобнее сражаться, но когда он поднимал веко, резкая боль пронзала лицо.
Миша повернулся и ударил Колю отверткой в глаз. Если уж и быть одноглазыми, то вдвоем. Несправедливо, если вспомнить о дырках на шеях. На этот раз он попал.
Колина рука упала на Мишину правую ногу. Дернулась. Миша почувствовал последний импульс жизни, пробежавший в теле. Он вытащил отвертку из головы пассажира и отбросил его руку со своей ноги.
Отлично, прямо в глазное яблочко!
Машину бросало то вправо, то влево. Но Миша был пристегнут, поэтому он удерживался в седле. Девушки же летали сзади от одной двери к другой, будто выбирали, с какой стороны асфальт помягче.
– Если вы, суки, не успокоитесь, мы все подохнем. Я направлю тачку в ограждение. Вы поняли меня? – заорал Миша. Его голос казался чужим. Он мог принадлежать какому-то дикарю из джунглей, но не ему. Такой грубый, такой мощный, такой ядовитый. Это уже был не Поганка. Это был Доминик Торетто. Одноглазый Доминик Торетто. «Форсаж-9», или какая там часть должна выйти?
– Вы поняли меня? Поняли?
Стрелка скорости перевалила за отметку сто двадцать. За окнами проносился размытый пейзаж, сглаживаемый темнотой. Фонари так быстро мелькали, будто кто-то включил стробоскоп.
– Зачем ты это сделал? – кричала Настя, подруга Коли, всхлипывая. – Ты урод, ты сядешь в тюрьму. Ты урод!
Сама ты уродина. И дружок
