жить двадцать минут от силы. Так что заткни свое хлебало и скажи спасибо, что это парень не сел сзади.
«Спасибо».
Да не мне, дурак. Ему.
Миша повернулся к парню.
– Спасибо, – сказал он и засмеялся.
Кровь стекала по ветровому стеклу. Повезло, что водительская половина была меньше забрызгана, а то пришлось бы ехать вслепую. Такое уже было с ним однажды, когда на «Нексии» сломались оба дворника, и ему пришлось везти мамашу, уже почти мертвую, в больницу. Он вертел головой, пытаясь разглядеть дорогу между капель дождя, которые он никак не мог смахнуть со стекла. Проезжающие мимо машины сигналили, потому что «Нексия» плелась со скоростью пятнадцать километров в час. Миша мысленно слал всех недовольных в жопу. Мамка стонала на пассажирском сиденье, и кляла всех и каждого, и обвиняла мир в том, что ей больно. Она орала – почему так долго и почему так медленно? Но Миша не отвечал. Он злился и боялся открыть рот, потому что думал, что уже не сможет его закрыть. А еще он боялся, что мамка сдохнет прямо по пути в больницу, и пока он будет орать на нее, ее мерзкая душа перескочит в его тело через рот.
Но она и так перескочила, не правда ли?
Следующие несколько километров пути показались Мише самыми длинными в его жизни. Кто-то сломал математику и метрическую систему. Казалось, в одном километре уместились миллионы метров, а в метры закрались беженцы-сантиметры – по миллиарду в каждый. Дорога стала бесконечной, растянулась, как жвачка на солнце. Правда, солнца не было. Но Миша знал, что скоро оно взойдет. В это время летом светает рано. Поэтому надо торопиться.
Но он и так торопился. Он летел с такой скоростью, с какой раньше никогда не решался ездить на этом автомобиле, руководствуясь здравым смыслом, поскольку машина разваливалась на ходу. Что-то очень громко стучало под капотом. Миша подозревал, что крышка капота ходит ходуном, но не был уверен из-за следов крови, которые немного мешали обзору. В салоне воняло. Не только медью, но и чем-то паленым.
Настя стонала в объятиях подруги, а мисс Чехия смотрела на Мишу огромными глазами. Мише казалось, что она не моргает вообще. Может, она окаменела? Может, умерла? Вот было бы хорошо.
Тут у Миши завибрировал сотовый. Он лежал в кармане.
«Черт, это наверняка оператор такси. Хочет спросить, куда я пропал».
Не отвечай.
«Я не собираюсь, эти бабы сзади наверняка заорут что-нибудь типа „спасите“ или „помогите“. Позвоню, когда освобожусь. Все равно я сказал им, что моя машина сломалась. Сказал ведь? Так что все хорошо».
Но он подозревал, что не все хорошо. Ведь если бы все было хорошо, оператор не звонил бы ему.
Телефон дрожал в кармане, и при каждом новом звонке Миша все больше и больше сомневался в том, что все хорошо.
Наконец телефон замер. Умер, как этот парень на соседнем сиденье.
Миша посмотрел на Колю. Наконец тот отпустил рану.
«Потому что она зажила. Ха-ха».
Кровь
