Франц Штофф. Он рисовал ужасные пейзажи, черепа, кости, людей, обвитых змеями. На одной из своих картин он изобразил взрослого фюрера. Гитлер стоял в чёрном плаще с мечом в руке на фоне огненно-красной ауры. Внизу своей картины художник оставил свой автограф: Франц Штофф, моя первая работа маслом, 1889 год. Между прочим, Константин это год рождения Гитлера. Врубаешься? Вот так бывает. Некоторые исследователи считают, что это исчадие ада сошло с картины Штоффа.
Костя, обнимая с любовью дядю, рассмеялся:
– Ты непоправимый мистика! А Танечка-то случайно не сходит к тебе с картины, Петрович? Не укрывает тебя, когда ты ночью сбрасываешь с себя одеяло?
– Дурак ты, Костя, хотя и парень хороший. Но хороший парень, – это не профессия, племянник, – сказал Мельников, рассердившись, кажется, по-настоящему.
– Да пошутил, я пошутил, – ответил Костя, тиская дядю в крепких объятиях. – Люблю я тебя, дядя Володя. Повезло мне с тобой. Иметь родственника гения – это классно, не всем так везёт.
Дмитрий при расставании с Мельниковым был рассеян и задумчив.
В эту ночь Дмитрию приснился сон.
Он вёл в поводу белого коня, на котором сидела Таня, девушка с картины Мельникова. Они шли цветущим лугом и остановились у полноводной реки. Дмитрий помог девушке сойти с коня и, когда её ноги коснулись земли, она оказалась в его объятиях; девушка не отстранилась от него, от неё пахло нарциссами, она смотрела в его глаза любящим доверчивым, чистым взглядом. Дмитрий, чувствуя, что тонет в этих прекрасных глазах, потянулся с колотящимся сердцем к её влажным приоткрытым губам, пушистые ресницы девушки качнулись, она закрыла глаза в ожидании поцелуя.
Но Дмитрия подкинул на кровати звонок будильника. Он открыл глаза, недоуменно обвёл глазами свою комнату и тут же быстро закрыл их. Ему страстно хотелось снова очутиться в этом чудесном сне, увидеть его продолжение, которое сулило желанный поцелуй прекрасной наездницы.
Но в комнату вползало серенькое, пасмурное питерское утро, клёны за окном стояли голые, накрапывал дождь. Любимая песня «Лейла» Эрика Клептона не подняла ему настроения, гантели он с раздражением бросил на пол посреди лоджии, сделав всего пару движений. Не допив кофе, он вышел из дома.
Машину он вёл рассеянно, пару раз сделал опасные неосмотрительные манёвры. В голове его жил живой образ прекрасной наездницы, её близкие губы, доверчивый взгляд прекрасных глаз. Ему чудился аромат юного тела, почему-то ему казалось, что это должен быть аромат нарциссов.
Когда Константин зашёл в кабинет к Дмитрию, вид у него был унылый, на крепкое рукопожатие друга он ответил вяло. Костя внимательно глянул в удручённое лицо друга.
– Да, не заболел ли ты часом, брат? Видос у тебя такой, будто ты не спал, или спал в мороз на парковой скамье.
Дмитрий, стуча по клавишам клавиатуры, кисло улыбнулся.
– Всё хорошо, Костя, всё хорошо.
– Не очень-то хорошо, по-всему,
