недовольно пробормотал он, прочесывая пальцами пространство под ногами.
– Ты лучше скажи, когда вернутся.
– Кто их знает, когда, – Максим продолжал поиски, – дня через два, – произнес, поднося находку к глазам.
Через отверстие для дыма внутрь падал белый столб света, в котором точно хлопья снега парили частички пыли, пепла и шерсти. Стены были испещрены светлыми точками бесчисленных дырок, собравшихся над нашими головами в густые созвездия. На жердочке всё еще висела мокрая одежда двух вчерашних гостей, о которую отирался Максим, занятый поиском своих вещей. Он выбрал несколько кассет и аккуратно поднял маленький китайский магнитофон. Взял остаток консервов, сложенных на земле под дырявым брезентом.
– Пойдем, не то родители будут беспокоиться, – сказал он и вышел, нагруженный всем этим добром.
Вышел и я, а когда выходил, споткнулся о валявшийся топор.
– Погоди! – позвал я удалявшегося паренька. – Ас собаками что? Может, отвязать их?
– Не.
Неподалеку с короткого поводка рвался болыпенький из тех двух псов, что были у них. Лаял, выгибаясь всем телом. Чуть дальше был привязан второй, почти щенок; так этот свернулся клубочком и умильно скулил.
– Не сдохнут тут? – спросил я Максима, когда догнал.
– Не сдохнут, Никита вернется – накормит.
Подул ветер, пригнул ветви берез и лиственниц, в движение пришли облака, тени которых начали путешествие по лесу, сделалось темновато. Когда мы подошли к Дмитрию, склонившемуся над тюками, я почувствовал на лице капли дождя.
– И что? Ничего в порядок не привели? – спросил он, отрывая голову от работы.
– Всё бросили, – сказал я.
– Вот алкоголики! Не оленей им пасти… – заворчал он. – У них все такими становятся, только водку почуют.
– Эй! Вы чего там стоите под дождем?! – подала голос Татьяна. – Чай пить будем!
– Жаль, что нет ничего к чаю, – кисло заметил Дмитрий. Тем временем Максим уже устроился внутри со своим игровым гаджетом.
Откуда-то издалека, со стороны реки, послышался непривычный для здешних мест трубный глас. Поначалу тихий, он приближался к нам и становился более грозным и тревожным, будто кто-то дул в рог и через лес шел к стойбищу. Звук насторожил не только меня: из чума вышел Дмитрий Николаевич, а за ним и Татьяна. Похожий на протяжный стон, звук глухо расходился меж дерев. Даже собаки навострили уши. Глядели на нас, пытаясь по выражению человеческих лиц угадать природу этого явления. Вскоре этот трубный зов раздался совсем близко.
– Эй, оленеводы, мать вашу, куда вы все подевались?!
– А я уж подумал, что это сохатый не по сезону затрубил, – засмеялся Дмитрий.
В ту же самую минуту из-за деревьев показалась целая процессия, во главе которой шел смеющийся Слава. Он держал удочку точно капельмейстер свой жезл, за ним вышагивал какой-то мужчина с большой вувузелой и что было сил дул в нее. За ним шла крупного телосложения женщина с ребенком
