можно и так сказать.
– Ага… – Затянулся сигаретой и искоса взглянул на меня. – Это хорошо, потому что Иисус всё знал заранее, умел предсказать будущее, предвидел и Ленина, и Сталина.
– Ленин на жизненный путь нас поставил, – встряла Татьяна и тут же, смутившись, стихла.
– Иисуса замучили до смерти, потому что он всё знал. Слишком много знал. – Дмитрий достал очередную сигарету.
Внутри чума сделалось темно. Татьяна подкинула хвороста в огонь, после чего принялась прибираться по хозяйству. Отделенная от нас стеной глухоты, она тихонько мурлыкала себе под нос грустную мелодию. Максим куда-то исчез, оставив приподнятый полог чума, по которому внутрь стекали тяжелые капли дождя. Вскоре вернулся с кучей шишек.
– Бурундук появился, – весело заметил он. – Уже пирует в шишках. Чуть не по головам собак скачет.
Как бы в подтверждение этих слов раздалось скуление, лай и отчаянное царапание собачьих когтей о кору дерева.
– Залез на дерево, – заметил отец.
Каждый взял по шишке, насадил на прутик, и выставил печься над огнем. Шишки быстро пошли смолянистым соком и потянуло резким живичным запахом. Отблески костра оставляли глубокие борозды теней на лице Дмитрия Николаевича. Его припорошенные сединой волосы нелепо торчали во все стороны.
– А вы что же, в духов что ли верите? – спросил я.
– В духов?! – громким эхом отозвалась Татьяна, оторвавшись от своих занятий. Явно заинтересованная темой, она придвинулась поближе к огню, достала из пачки сигарету и, сев на корточки, прикурила от горевшей веточки.
– А чего в них верить, когда они вон по лесу ходят, – тихо сказал ее муж.
– Так и ходят?
– Угу…, – и утвердительно покачал головой. – По ночам возле чумов ходят.
– И что?
– И ничего. У них свои пути-дорожки, у нас свои. Мы друг другу путь не заступаем.
– Эээ. Андже, – нетерпеливо махнула рукой Татьяна, – его спрашивать – пустое дело, ничего не скажет. – И заговорщически подмигнула. – Я бы рассказала тебе, только вот он, – и кивнула в сторону мужа, – запрещает мне. Потом греха не оберешься.
Дмитрий недовольно скривился и покачал головой.
– У каждой земли есть свой хозяин, – сказал он тихо, снял закоптившуюся шишку с веточки и принялся методично отщипывать торчавшие чешуйки, доставая горячие ядрышки. Остальные были заняты тем же самым и вскоре весь чум заполнил треск разгрызаемых скорлупок, чавканье и отзвуки выплевываемой в руку мокрой шелухи.
Никита еще раз взглянул наверх, недовольно поворчал и бросил под ноги обслюнявленный бычок.
– Что я говорил, а? – сказал он громко. – Кедровки раньше нас выбрались на охоту.
– Вон еще сколько осталось! – показал Максим на высокое дерево неподалеку.
Я сжал тяжелую колотушку и двинулся в указанном
