заключить свое солнце в сферическую оболочку, чтобы отсечь пустые растраты энергии. На внутренней поверхности гигантских сфер они и живут. Вы понимаете, что ландшафтов в нашем понимании там нет, да и кто знает, что для сферитов привычка? Во всяком случае, я не думаю, чтобы внутри такой конструкции оказались комары и естественная природа.
– И много таких сфер уже нашли? – заинтересованно спросил Тони.
– Покуда ни одной.
Фарит, который слушал разговор, ухмыльнулся.
Лейтен убил комара и щелчком ногтя отправил крошечное тельце в огонь.
– Так я и знал.
На этот раз координатор помешкал.
– Понимаете, тут вся тонкость в вычислениях. В очень больших вычислениях. Есть гипотеза, по которой то, что вычисляется с достаточным трудом, наверняка где-то существует. В этом смысле, там может оказаться все, что угодно. Я понятно выразился?
– Спасибо, конечно, но я не идиот, пусть даже мой индекс по сравнению с вашим ничего не стоит…
Сотрудники «агентства по розыску людей» разбрелись кто куда. Темнело, мутный месяц болтался над лесом. Забытый кем-то маленький компьютер тихо работал прямо в траве.
– …Удивляюсь, зачем вы занялись воровством, – язвительно заметил координатор. – У вас избыток тщеславия и недостаток индекса. Такие типы обычно идут в мятежники.
– И что – часто идут? – в тон ему отозвался Лейтен.
– Можно подумать, что вы не знаете, сколько раз радикальные противники тестов поднимали мятежи. С их точки зрения система избирательных ограничений Госалы несправедлива, а умственный ценз – издевательство над естественным человеком. С одной стороны, в чем-то они правы…
– Какая смелость это признавать!
– Не ехидничайте. Любой тест относителен. Жизнь личности может оказаться исполненной внутреннего, незаметного другим благородства.
– Это про вашего брата?
– Про него. Но дело не только в нем. Иногда человек, остающийся в пределах нормы, имеет один-единственный, но яркий талант, который не укладывается в рамки объяснимого. Таких людей общий тест незаслуженно ограничивает.
– Так что – эта ваша система поощряет посредственность?
– По идее, она должна продвигать талантливость, – как ни в чем не бывало отозвался Рассвет.
Он замолчал, извлек свой собственный терминал и занялся малопонятной для Тони работой. Браслет управления заметно мешал эламиту, но только до поры, пока тот не разомкнул в досаде замочек и не убрал устройство в карман.
Разухабисто вопила ночная птица. Лейтен, оставшись в одиночестве, ушел в сторону, чтобы больше не видеть людей. Не отпускало видение здоровенной сферы, наполненной бессмысленным кишением лиц и тел.
– Ау, Антон! Далеко не забредайте.
– Ладно, ладно, не уйду, не уйду…
Он заметил овраг, оценил темень и прохладу
