взглядом ее длинные ноги, плечи, полуприкрытую рукою грудь…
Она смеется над ним и шутливо грозит пальцем… Ветер скачет резвым жеребенком по сонному берегу, заставляя морщить лицо воды… Andre ловко подрезает ножом пористую, как загорелая лысина, кожуру апельсина и протягивает ей пузатую, в белых махровых прожилках соч-ную половину… А потом они обнимают и ласкают друг друга, катаясь по горячему бархату речного песка. То ее, то его рассыпанные по плечам длинные волосы закрывают им лица… а своими объятиями и сильным загорелым телом он, казалось, хочет задушить и вдавить ее в землю…
Аманда вздрогнула, испугавшись ясности ощущений и того отстраненного видения себя, словно она была свидетелем их любовной игры. Она почти физически чувствовала напряжение рельефа его мускулов… Видела свою согнутую ногу, прижатую к его загорелому бедру, свою грудь под его жадными пальцами и свои тонкие, гибкие руки, скользящие по его спине.
Аманда прерывисто вздохнула, едва подавив в себе глубокий стон… Боже, она любила его и безумно хотела сейчас быть рядом с ним, чувствовать его силу в себе, ласкать упрямые пряди его волос и тонуть в сладком огне поцелуев. Она припомнила их первую близость, и по нежному телу ее пробежала дрожь желания и восторга…
В ту ночь в предутреннем ломком воздухе таяли синие звезды, прело пахло листвой и нагретой землей… её скрытое желание перешло в решимость; он обнял ее, рука случайно иль нет скользнула в глубокий овал декольте, и отяжелевшая томлением нежная плоть заполнила его ладонь.
– Ты доверишься мне,– тихо прошептали его губы.—Жаль, что мы так долго не могли найти общий язык. Ес-ли б можно было вернуть время… и всё изменить… У меня на борту ты могла бы найти прекрасное общество.
– Я все нашла, Andre, не надо ничего менять… Защити меня от опасности нашей дороги, а всё остальное…
– Я офицер, Джессика, а любой русский моряк, поверь, счел бы за честь защитить даму, и уж, решительно, без сомнения, такую леди, как вы.
– Значит, я в безопасности в ваших руках? – она с шутливым кокетством перешла на «вы», медленно и томно уступая его плохо скрытой страсти.
– Видит Бог, дорогая, уж я-то за вас постою.
А потом время кануло, будто остановилось.
Он обнимал ее своими сильными, больше привыкшими к штурвалу руками, молча покрывая поцелуями. Слова были лишними. С первой минуты их близости чувство отчаяния и опасности было забыто. Беспокойство и вечный страх растворились в восторге, и все здравые мысли утонули в столь долго подавляемой страсти.
Однако Аманда не торопила время:
– Не так скоро,– тихо шепнула она.– Я полагаю, нас и так уже ничто не сможет разлучить.
У Andre не нашлось слов, чтобы должно оценить ее веру в будущее и откровенность, он просто еще крепче прижал ее к себе. Аманда откинула голову на его заботливо согнутую руку и с интересом вглядывалась в сиреневой темноте в такое близкое и ставшее дорогим лицо.
