коротким золотистым мехом спину сильвана, спящего мертвецким сном. К правому его боку прижималась темноволосая ламия, растерявшая все свои цветочные гирлянды, а к левому – дриада, на которой из всего ее роскошного лиственного одеяния остался лишь браслет из красных ягод шиповника. На животе Белоцвета мирно посапывала обнявшаяся парочка эллилов, их стрекозиные крылышки то приподнимались, то опадали, разбрасывая радужные пятна света. А в ногах похрапывал кто-то, больше всего похожий на кучу войлочных ковриков. Осторожно приподняв голову, Белоцвет оглядел себя: он был совершенно гол, что было в общем не удивительно, но цел и невредим. Привстав на локте, юноша убедился, что насколько хватало его глаз, вокруг было то же самое – хогмены вповалку спали на земле беспробудным сном, который накрывает особо постаравшихся гуляк. Было тихо, вчерашнее исступление ушло, уступив место всеобщему умиротворению. С тихим вздохом Белоцвет опустил голову на теплую спину сильвана.
– Доброе утро. – Шеш вполз на грудь хозяина, легко огибая спящую парочку. – Если ты собрался дрыхнуть здесь и дальше, я тебя разочарую. Вставай, пора идти занимать престол. Его величество желает отправиться на отдых. Давай, скидывай этих бездельников и пошли.
– Что, вот прямо так?.. – Хриплым голосом спросил Белоцвет. – Как-то неподобающе я одет, не находишь?
– Чтобы удивить Остролиста, нужно что-то посолиднее голой задницы, – ядовито ответил Шеш. – В башне вся твоя одежда, не бойся. Ну, вставай уже!
Белоцвет осторожно перенес и ухом не ведущих эллилов наземь, высвободил плечо из-под головы дриады, подтянул колени и встал, с трудом удерживая равновесие. Постояв с минуту, он медленно двинулся вперед, перешагивая через тела спящих хогменов.
– Это и есть тот самый сон?
– Пока еще нет. – Фыркнул змей, оплетая плечо юноши. – К вечеру проспятся, придут в себя и отправятся восвояси, каждый к своему месту. Там и будут зимовать.
– Посреди лета?
– Это у людей лето. А у нас зима. Смотри, куда ноги ставишь. Чуть на стуканца не наступил.
Медленно, пошатываясь, Белоцвет вышел из лощины, где провел часы, незабываемые уже по той причине, что любая попытка вспомнить хоть что-то отзывалась звоном и болью в его голове. Свет небес страны-под-холмами снова был теплым, королевская башня все так же возвышалась по правую руку, и он пошел к ней, поминутно чертыхаясь, поскольку уже давно отвык ходить босиком.
В башне его ждала ванна, стоящая у жарко натопленного камина, чистая одежда, разложенная на сундуке; вообще обстановки в комнате прибавилось, появился даже гобелен на стене. Белоцвет поспешно залез в ванну, погрузился с головой в горячую воду и замер, пытаясь собрать себя воедино. Убедившись в бесплодности этих попыток, он вынырнул, положил голову на край и открыл глаза.
– Шеш, я в жизни так не напивался. – Покаянно произнес Белоцвет. – Эта вода… вино рядом с ней просто вода.
– Да уж, ты себя показал. –
