на спальном мешке. Виталий присел, с любопытством осматривая жилище Нюкжина, разложенные дневники и карты, рацию у изголовья. Даже не с любопытством, а с интересом к той интеллектуальной жизни, к которой имел отношение, но почему-то пренебрег. И, как обычно, молчал. Шведская бородка придавала его лицу выражение подчеркнутой экстравагантности и в то же время делала чужим. Перед Нюкжиным сидел другой Виталий, очень уж чистый. Они все помылись и выглядели неправдоподобно чистыми. Но Виталий особенно.
"По городскому!" – догадался Нюкжин.
– Скучаете? – спросил он.
– Нет. Просто все не совсем так, как представлялось.
– А как представлялось?
– Ну, романтика… экзотика… супермены… И золотые самородки под ногами.
Он, конечно, иронизировал.
– Да! – посочувствовал ему Нюкжин. – Писатели приукрашивают нашу жизнь. Они думают, что у нас только преодоление пространства. И сногсшибательные находки.
– Самородков нет. Но километры здесь трудные.
– Как оценивать? Проходимость, конечно, скверная. Но не она главное.
– Что же – главное?
Нюкжину показалось, что они говорят о сокровенном.
– Я стал геологом не тогда, когда окончил Университет и получил диплом, – сказал он. – А когда геология превратилась для меня из профессии в образ жизни. Никакой другой интерес не может сравниться с интересом познания. Самое большое удовольствие – размышлять.
Он вдруг почувствовал, что Виталий не слушает его и закруглил свою мысль менее увлеченно:
– Конечно, познание пространства связано с определенными трудностями, но они далеко не всегда такие, с какими столкнулись Вы. Мы поздно выехали и поэтому сейчас работаем в особо сложных, я бы сказал – экстремальных условиях.
– И кому это нужно?
Виталий спросил "кому", а не "зачем?". Нюкжин вопросительно посмотрел на него и встретился с напористым взглядом в упор.
– Я хотел сказать: зачем надрываться?
– Мы не надрываемся. У нас такая работа.
– Я и говорю: без выходных, по двенадцать, по четырнадцать часов… – И без перехода спросил: – А отгулы за переработку нам полагаются?
"Вот зачем он пришел! – подумал Нюкжин. – Маршрут закончен, пора позаботиться о дивидендах".
Снова всплыл давний разговор о восьмичасовом рабочем дне. Но на этот раз Нюкжин не думал, кто прав и кто неправ. Настырность Мерипова ожесточала.
– Нет, – сказал он. – Отгулы, как правило, не предоставляются. Потому что мы сегодня работаем с перебором, а завтра-послезавтра нагрянет непогода или неделю будем ждать вертолет. Так что в среднем за сезон выходит обычное количество рабочих часов.
– За сезон, – повторил Виталий. – Но тут не сезон.
– Сезон еще впереди.
– Кто знает? – уклончиво сказал Виталий. – На новом месте могу сказать, ничего знать не знаем!
– Конечно! –
