четко обозначилась мысль: "Здесь надо работать на вертолете! Только на вертолете! Тогда и природа будет в сохранности, и охват бурением шире и проще.
Однако легко сказать: "на вертолете!" Где их взять, когда даже вездеход еще и по сей день считается у геолога великим благом. И все же, если смотреть вперед, то только вертолетом!
В восьмом часу вечера прошли мимо сарая на Черном бугре.
"Вот тебе и "здрасте"! – подумал Нюкжин. – А полагал, что не увидимся".
Вскоре показался и Средне-Колымск. Виталий сбросил скорость, аккуратно провел машину по улице и вывел ее на берег Колымы. Река широко несла мутные воды, их уровень оставался еще высоким. У причала покачивался буксирный катер с баржонкой, у кромки реки лежали привязанные железными цепями лодки. По Колыме, преодолевая могучее течение, поднимались две самоходки: сухогруз и танкер. Они спешили по высокой воде из Черского в Зырянку.
Виталий привычно завел машину за ограду, во двор домика бакенщика, родственника Кеши, где она зимовала. Он еще только устанавливал вездеход, Кеша еще только поздоровался с хозяйкой – как раз к баньке – как Донилин сказал:
– Начальник! Что там, сзади?
– Где?
Нюкжин оглянулся, но ничего не увидел.
– Ну, как же! – настойчивость Донилина настораживала. – Там же б у т ы л к а стоит.
Кеша нагнул голову, пряча улыбку. Но Нюкжин понял: слово не воробей! Особенно слово начальника. Обещал – выполни! Хотя, конечно, обещать Степану бутылку не следовало.
А Донилин продолжал, словно речь шла о самом обычном.
– Банька, она что? Тело очищает. А тут внутри накопилось.
– Что накопилось-то? – поинтересовался Нюкжин.
– Накопилось! – убежденно повторил Донилин.
Нюкжин посмотрел на часы.
– Так закрыто сейчас.
– Я достану, – вступил Кеша.
Для него проблем не существовало. Он свой, местный.
Деться было некуда.
– Ну, обложили. Как медведя.
Нюкжин достал из нагрудного кармана деньги и протянул Кеше двадцать пять рублей.
– Возьмите коньяк.
– Ну его! Лучше беленькую! – вмешался Донилин. – Я с тобой пойду.
Степан и Кеша ушли. Да и что обсуждать с начальником? Его надо слушаться или не слушаться!
Виталий в разговоре не участвовал. Он казался странно задумчивым. Но, как только Донилин с Кочемасовым отошли, сказал:
– Иван Васильевич! Я работать дальше не буду.
– То есть, как? – удивился Нюкжин.
– Имею право! – не отводя взгляд, сказал Мерипов. – Голос его звучал упрямо, но спокойно. Чувствовалось, что все продумано и никакими доводами его не сдвинешь. – Вот заявление. За две недели, как положено. И потом, мне полагаются отгулы за сверхурочные… – и повторил упрямо: – Имею право!
– Но в Зырянке Вас ждут. Сорвется бурение! Вы подводите всю
