но и снизу, где темно-лиловая радужка в форме звезды с многочисленными тонкими лучиками входила в синюю склеру. Узрев неожиданно, как тонкие лучики звезды резко дернувшись, свершили поворот и с тем словно всколыхнули синюю склеру, а перед моим наблюдением мгновенно промелькнула черная даль космического пространства, объятая сияющими каплями золотистого огня, ровно пролитого пожарища.
– Что это? – удивленно спросил я, ибо и само принятое и виденное было для меня новым.
– Что-то непредсказуемое и не ожидаемое мной, – отозвался Ананта Дэви, возвращая мой взор на собственное лицо и пугая меня самим ответом, словно не мог предотвратить уже свершившееся. Так как я знал из его рассказов, что он просматривал нить времени до полного обретения мною власти в Веж-Аруджане и гиалоплазматических Галактиках, до принятия титула БхаскараПраджапати-джа. Он теперь ступил вправо, развернувшись ко мне вполоборота, и протянув правую руку, слегка придержал за плечо, не столько даже обнимая, сколько всего-навсе приближая к себе и очень тихо, так дабы слышал лишь я, молвил:
– Я толковал вам, Лан-Эа, что видел ваше грядущее и становление вас, как БхаскараПраджапати-джа, або все инаковые ветви ваш отец отсек, – и я в этот раз не кивнул, а только согласно помыслил, зная наверняка, он прочитает мои мысли. – Обаче ноне случилось непредвиденное. На виомагаме, на каковом мы с Аруном Гиридхари находились, вже, почитай, на подлете к системе Медуница, я принял фантасмагорию, иде в нити времени появилось новое ответвление. Я убежден, сего ответвления тамоди доселе не имелось, абы бывал на том фрагменте. Но днесь наново явленный отрезок грядущего показал страшную, гибельную сечу меж Веж-Аруджаном и Галактиками Ланийкдан и Джиэйсиу, и их, почесть, полное изничтожение. Истребление не токмо созданий, маток-маскулине, но и существ, планет, систем, по причине того, что на сей ветви, вас нет…
Камал Джаганатх толком не договорив, резко прервался, и принялся тяжело, шумно дышать так, что не просто заколыхались, а, прямо-таки, рывками задергались овально-спаянные между собой черной перегородкой борта двух широченных впадин, заменяющих ему нос, да заколебалась тончайшая, плетеная сеть образованная двумя серебристыми придатками, вылезающими из макушки его головы и спаивающихся с височно-нижнечелюстными суставами. Посему я сразу понял, отчего Ананта Дэви психовал на взлетно-посадочной полосе и в оскуе, не в силах даже взять себя в руки, да и сам, чувствуя, как слегка похолодела моя кожа, понизив голос, спросил:
– Я умер? Как?
– Я этого не видел… Но сеча вспыхнула именно по причине вашего отсутствия и, по всему вероятию, вашей гибели, мой уникальный мальчик, – проронил Ананта Дэви и сейчас его густой бас зазвучал весьма высоко, подобно тому, как звучала струна гуслей, ровно он толковал со мной на гиалоплазматическом языке.
– Откель же
