с датчиками движения и дыма. Над каждой нишей висела табличка. Я знала, как выглядят и читаются надписи на бутылках итальянских вин, но на табличках не было ничего похожего, они, по-моему, были вообще на латыни.
– Ну и как ты умудрилась обнаружить в этом латинской винной библиотеке малюсенькую бутылочку Шато Петрюс? – Я уже была почти уверена, что Фурия меня провела…
– А это чё, латынь? Господи, Поля! Ты можешь не кипишевать хотя бы пять минут? Мне Роберто его показал, я и вспомнила, – И она решительно двинулась вперед по аллее.
Спустя шагов пятьдесят, я заметила, что одна из этих ниш-арок закрыта дверью. Добротной, из досок, на массивных петлях, тоже со своей историей, хоть и не такой древней, как у входной.
– Та-да-а-ам! – С этим победоносным возгласом Ксюша достала из кармана жакета тот самый ключ, с опаской поглядывая на меня, но я промолчала.
Она открыла дверь, но обычной батареи из бутылок, как в других нишах – здесь не было. Дверь вела в приземистое круглое помещеньице, больше похожее на землянку гнома, который просто окопался на полтора метра вокруг себя, редко уложил на пол булыжники и подпер потолок тщедушной деревянной сваей. У противоположной стены, если её можно так назвать, стоял совсем маленький деревянный стеллаж, собранный из ромбовидных ячеек, в которых кое-где лежали пыльные бутылки.
– Поди-ка сюда, трусливый винный всезнайка, – пролепетала Ксения и подсветила одну бутылку.
Когда я разглядела на этикетке заветные «PETRUS Pomerol 1947», то, словно, воспарила и увидела себя со стороны… Воздух наполнился ароматами розового сада, все кругом озарилось радужным свечением, и откуда-то сверху хор ангельских голосов приготовился петь почему-то Гимн Лиги Чемпионов Генделя…
Петрюс! И правда, никакого «шато» на этикетке. «Истинно великий лорд не нуждается в титулах» – тотчас прозвучала в моей голове фраза омского сомелье ресторана «У Пушкина», явно вычитанная им в какой-нибудь рекламной интернет-статейке. Да, бутылка была откупорена, а горлышко было повторно закрыто декоративной пробкой с пошлыми каменьями.
Затаив дыхание, я смаковала этот момент, но недолго. Ксюша цапнула бутылку из ячейки, и, не церемонясь, затрясла ею, как трофеем.
– Ну, давай! – Она еще раз взболтала содержимое этого винного Грааля и протянула мне.
– Что, прямо так? Да ты что! Это же Петрюс!!! Я просто не могу так надругаться над этим великим вином, не хочу я, чтобы в этой бутылке остались мои слюни, – запротестовала я.
– Ну уж простите, Ваше Благородие, кубка я не припасла, как-то всё больше о здоровьи Вашего Благородия пеклась, – прошипела Ксюша, оскалившись, – давай, хлебай уже быстрее, у самой из-за тебя поджилки трясутся, а то я, знаешь, не постесняюсь, и запросто напущу туда своих слюней, избавлю тебя от мучений.
Дрожащей рукой я взяла бутылку, вынула пробку с характерным многообещающим
