Коля.
– Будешь на краю смерти – все равно никому не говори. Пусть умрет с тобой!..
– Клянусь! – повторил Коля.
Было слышно, как за стеной заскрипели железные ворота, а потом, тихо пофыркивая, во двор въехала автомашина.
– Обед привезли! – сказал Тимофей.
За дверью послышались голоса полицаев и громыхание больших термосов, которые они тащили наверх, в столовую. Затем по лестнице загремели шаги. Полицаи топали, присвистывали, переругивались. А затем все вновь стихло.
Дверь, ведущая в подвал, на короткое время осталась без охраны. У выхода из коридора стоял часовой, наблюдавший и за подвалом, и за лестницей, ведшей наверх, где в комнатах сидели следователи; на время обеда этот пост снимался. Арестованные надежно заперты. Часовой, постоянно находившийся у внешней стены, в случае необходимости входил в подъезд и спускался по крутой темной лестнице в подвал. На две-три минуты на улице никого из полицаев не оставалось.
На это-то и рассчитывали старики. Разбить стекло – дело одной секунды, минута-полторы нужны ребятам, чтобы выбраться в проулок. Значит, когда часовой окажется у двери подвала, они уже будут на воле.
Конечно, в этом побеге есть риск. Но, на самый худой конец, ребят вновь запрут в подвал. Какая кара постигнет их, стариков, за то, что они способствовали побегу? Об этом они сейчас не думали.
Из разговора следователя с начальником полиции они поняли, что завтра увидят человека, который их предал. После очной ставки их обязательно уничтожат. Их должны убить, чтобы предатель и дальше мог действовать спокойно, не боясь разоблачения…
Степан Лукич нервно теребил свою рыжую бороду. Он оглядел еще раз Колю. Мальчик сидел на нарах, весь подобравшийся, серьезный, с обострившимся личиком. Мая стояла рядом и пристально глядела в окно.
– Ну, – сказал старик, – приготовиться!.. Сейчас я буду стучать в дверь. Следите за ногами часового. Как только он бросится направо, ты, Тимоша, считай до трех и бей по стеклу котелком… Высади его совсем… А вы, ребята, вылезайте спокойно, не суетитесь…
Тимофей взял алюминиевый котелок, в который им наливали суп, и прижался к стене рядом с окошком. Коля и Мая застыли на месте.
Степан Лукич подошел к двери и стал бить в нее кулаками, ногами, потом схватил табуретку и стукнул ею так, что она разлетелась на куски.
– Побежал, побежал! – крикнул Тимофей с серым от волнения лицом и, выждав несколько мгновений, наотмашь ударил котелком по стеклу. Брызнули осколки.
– Пошел! – скомандовал, обернувшись, Степан Лукич.
Коля встал, оперся коленом о выступ стены и ловко пролез в окошко.
– Не беги! Не беги! – шептал ему Тимофей. – Подожди Маю!..
Часовой уже спустился вниз и кричал:
– Чего стучишь? Стрелять буду!..
Он смотрел в глазок, проделанный в двери, но Степан Лукич заслонял его своей головой.
– Позови начальника! – кричал он. –
