вести бесконечные разговоры о своем любимце. Бесхитростная Мария Саввишна слушала ее широко раскрыв любящие глаза, давая иногда весьма дельные советы: не слишком открывать сердце сему любимцу фортуны, привлекать его к серьезной государственной работе, как токмо возможно чаще, не потакать его капризам.
– Пусть поработает, матушка моя, разгрузит тебя. Мыслимо ли, что ты, голубушка, днями и часами просиживаешь над бумагами?
– Мария Саввишна, да разве такой кентавр будет сидеть за бумагами. Он же, как юла, всегда в движении.
– Не так уж и заметила его движения, но что голова и мысли не стоят на месте, согласна, матушка-голубушка, Екатерина Алексеевна!
– Голова! Сие – самое наиглавнейшее!
Главной наперсницей императрицы, как всегда, оставалась Прасковья Александровна Брюс. Ей Екатерина доверяла почти все об отношениях с графом Потемкиным.
– Понимаешь, Параша, мне с ним совершенно не скушно. Вот сутками бы с ним находилась, беспрерывно и не надоел бы! – взволнованно говорила она подруге.
Брюсша, прищурив близорукие глаза, наблюдала за Екатериной Алексеевной. Та сидела на диване, расправив на маленьких фижмах широкое шелковое платье, удивительно свежая и красивая.
– Хорошеете, Ваше Величество, – сказала она, думая про себя, что она все же красивее государыни.
– Да? В самом деле? – Екатерина легко вскочила, подошла к большому золоченному зеркалу. Поправила прическу, вернулась к дивану.
– Я себе нравлюсь… Хорошею, понеже Григорий Александрович всякий день меня веселит. Смеюсь целыми днями. К лицу мне сей персиковый цвет? – спросила она, показывая на платье.
– Весьма и весьма! – ответила с воодушевлением Брюсша, потрогав ткань. – Красивое платье. Очень! Понравилось Потемкину?
– Не знаю, не спрашивала. Он о платьях не ведет разговоры.
– О чем же ведет?
Екатерина вдруг покраснела. Отвернула лицо к окну, медленно подошла к нему.
– Его разговоры невозможно передать, Прасковья Александровна. Одно скажу, они мне чрезвычайно приятны.
– Ну, поделитесь же немного!
Екатерина помолчала.
– Нет, не могу, дорогая моя графиня. Не могу. Слишком все приватное.
Бюсша опустила глаза. «Да уж, представляю… – подумала она. – Умеет сей Циклоп заговорить кого угодно».
– Кстати, – заметила она, – в Европе теперь не носят фижм, даже самых маленьких. Я себе заказала из Парижу новое платье. Не дождусь его!
Украдкой бросив взгляд на ее и свое платье, Екатерина никак не прокомментировала ее замечание. Брюс, однако, знала, что императрица теперь откажется от фижм.
– Сегодни, чаю, остаешься на обед? – спросила она.
– С превеликим удовольствием, Ваше Величество! Мне такожде весело послушать речи графа Потемкина, – с улыбкой ответствовала графиня.
Уже четыре месяца как в тягости, графиня Брюс не упускала возможности лишний раз провести в их компании, ловила
