style="font-size:15px;"> В глазах секундантов живой испуг,
Которым они чью-то смерть пометили.
Все приготовлено к ней.
И вот
Мартынов уставился в планку немо.
Лермонтов тихо к барьеру идет.
И первым стреляет…
В небо.
Мартынов торопится, в позу встает,
Чтоб опозорить ТОТ день июля.
Лермонтов молча стоит
И ждет.
И несется к нему роковая пуля.
А пули той могло и не быть.
Но Мартынов не был рыцарем чести.
Он не дал поэту ствол зарядить.
И поднял свой, заряженный местью.
Раздался выстрел…
И вслед за ним
Небо заплакало одиноко.
И гром загремел над холмом пустым.
Неистовый, как негодованье Неба.
А секунданты тут же умчались прочь,
Бросив товарища трусовато…
Была позорной для них та ночь.
И стало бессмертье Поэта
Расплатой.
Опасение
История устроила зигзаг
Стране моей,
Уставшей от невзгод.
Невольно вспоминается ГУЛАГ,
Куда наш вождь
Запихивал народ.
Я не хочу возврата к временам,
Когда жилось невыносимо нам,
Где не было почета именам,
А было лишь почтение чинам.
Я не хочу всевластия чинуш,
Решающих за нас,
Как надо жить.
Им что? Побольше было б
Мертвых душ,
Чтоб без опаски
Произвол творить.
Я знаю, что вовеки не приму
Неравенство,
Что крепнет с каждым днем.
Когда златые горы – одному,
Другому – три копейки на прокорм.
Россия, помни – ты у нас одна.
Великая любимая страна…
Но всем твоим «величиям»
Хана,
Если на шею нам
Усядется шпана…
«Человек приходит в этот мир для счастья…»
Человек приходит в этот мир для счастья, —
Кто-то из великих написал…
Я поверил, принял, как причастье,
Потому что был еще и глуп, и мал.
Но года все изменили круто.
И познал я сквозь обиды соль
И предательств горькие минуты,
И потерь немыслимую боль.
Понял я, что жизнь несовершенна
И обманчив этот мир земной,
Где душа, как чуткая антенна,
Ловит наши нелады с судьбой.
И порой бывает так обидно,
Когда
