продолжить: «Я вам его как-нибудь достану, когда вам станет лучше».
«Нет, прошу вас, нет, не сейчас!»
«Я вернулась домой очень расстроенная», – вспоминала фрау фон Ратлеф. Она решила в будущем не упоминать таких вещей. Но иногда Анастасия сама заговаривала о Сибири. Как-то она вспомнила о пребывании царской семьи в заключении.
«Это не произошло внезапно, – сказала она, горько улыбаясь, – уже в Царском всё стало плохо, а потом пошло хуже и хуже. Тут уже ничего не было, – она показала себе на плечи, – их сорвали, это было ужасно для папа». – Глаза ее наполнились слезами. (Анастасия имела в виду погоны.)
“Вас привезли в Екатеринбург прямо из Царского?”
“Нет, сначала мы были в другом месте, я не помню, как называется…” Она трет себе лоб, хочет что-то сказать, затем умолкает.
“Всё пропало, я не помню названия, я его знала раньше”, – говорит она в отчаянии.
“Оставьте, Анастасия, это неважно”.
“Тобольск!” – произносит она вдруг, выпрямившись в кресле и глядя на меня, как ожидающий похвалы ребенок».
«Как ребенок» – эти слова вновь и вновь повторяются в записках Гарриет фон Ратлеф. Ее приятельница, впервые увидевшая Анастасию на ногах в больнице Св. Марии, вспоминает: «Я поразилась, увидев, какая она крошка!» Это не было заметно, когда люди видели Анастасию лежащей на подушках, с одеялом до подбородка, прикрывающую рот рукой, чтобы скрыть нехватку зубов. «Папа был тоже небольшого роста». Собравшись с силами, она поднялась на ноги, доказав, что осанка у нее от папа. Фрау фон Ратлеф никогда не видела такой изящной позы. «Я истинная дочь солдата, – заметила с гордостью Анастасия, – и такой останусь. Папа был самым лучшим, самым храбрым солдатом». Он называл ее «малышка», и в записках и переписке фрау фон Ратлеф Анастасия снова стала die Kleine — «малышка».
«Мама меня тоже как-то называла, – продолжала Анастасия. – Какое-то забавное слово. Ребенком я была толстая. Вот она меня так и прозвала».
«А как?»
«Не помню… Это слово значило, что я толстая».
Толстой ее больше никто бы не назвал. При росте около 160 сантиметров Анастасия весила теперь около 36 килограммов. Но все-таки она как-то умудрялась доминировать везде, где бы ни появлялась. Одно ее физическое присутствие уже давало себя чувствовать. Во-первых, характерные нервные жесты – постоянно потирать рукой лоб, ерошить волосы, скручивать в узелки носовой платок. Ее также отличала некоторая нарочитость речи и движений, напоминавшая одной из ее знакомых «молодого оленя, готового вас боднуть». Обращала на себя внимание ее манера сидеть. Одна нога у нее всегда немного позади другой, обычно левая за правой, и сидит она всегда слегка наклонившись вперед.
Слушание превращалось у нее в активный процесс. На лице у нее появлялось сосредоточенное выражение, до смешного серьезное, а когда сама она начинала говорить, голос ее звучал как внезапный удар. Говорила Анастасия короткими, четкими, часто отрывистыми предложениями. Со словами она обращалась произвольно, совершенно пренебрегая
