своем охотничьем поместье, и фройляйн Смит была вынуждена вручить письмо графу Гарденбергу, церемониймейстеру гессенского двора. Целых два дня прошло в разговорах и спорах. Как говорила в записках Гарриет фон Ратлеф, речь шла в основном о воспоминаниях Анастасии. Эми Смит ее защищала, а граф Гарденберг играл роль адвоката дьявола. «Очевидно, подобные обращения к великому герцогу уже имели место раньше, – объяснила фройляйн Смит, – и всякий раз они оказывались мистификацией». В конечном счете миссия в Дармштадте провалилась. Покидая дворец, фройляйн Смит спросила графа: «Если фрау Чайковская не великая княжна Анастасия и если она не самозванка и не сумасшедшая, что тогда остается?»
«Остается еще возможность, что за всем этим стоит какой-то неизвестный гипнотизер», – отвечал граф.
«И кого в Дармштадте считают этим чудесным гипнотизером? – ворчала Эми Смит по дороге в Берлин. – Фрау фон Ратлеф?»
Тем временем здоровье Анастасии ухудшилось. Фройляйн Смит не знала, как сообщить ей свои известия. «К сожалению, – сказала она, – ваш дядя не смог приехать со мной сразу, как мы надеялись. Но всё будет хорошо. Вы должны потерпеть еще немного».
Анастасию это не утешило. Плача, она отвернулась к стене. «Они все приедут, когда я умру», – прошептала она.
Эми Смит не скрывала своего невысокого мнения о великом герцоге Гессенском. «Я чувствовала, что имею дело с кем-то, абсолютно лишенным гуманности и чувства ответственности, которое должно было бы побудить его выяснить эту страшную и трагическую загадку… Все мои дальнейшие попытки убедить великого герцога прибыть в Берлин инкогнито для выяснения этого дела были решительно отвергнуты. Великий герцог не может прибыть в Берлин с такой целью. Это могло бы попасть в газеты». Но Эми Смит отлично знала, что это всего лишь отговорка. Ей была известна подлинная причина непреклонности великого герцога. «Это нечто такое, что фрау Чайковская сказала о нем, – осторожно признавала фройляйн Смит. – Я сразу поняла, что нечаянно задела больное место».
За несколько дней до отъезда Эми Смит в Дармштадт Гарриет фон Ратлеф спросила Анастасию, знала ли она лично великого герцога Гессенского. «О да, – отвечала Анастасия, – это брат мама, его зовут Эрнст».
«А когда вы его в последний раз видели? Вы, должно быть, были еще маленькая».
«Нет! Im Kriege bei uns zu Наше» (во время войны у нас дома).
Фрау фон Ратлеф изумленно на нее уставилась. Во время Первой мировой войны великий герцог Гессенский сражался против царской России. Невероятно, чтобы его принимали при русском дворе, когда шли военные действия, и чтобы Анастасия могла его видеть. «Вы что-то путаете, – сказала фрау фон Ратлеф, обычно ей не противоречившая, – может быть, вы хотите сказать, до начала войны?»
«Нет, нет, он был у нас тайно. Он хотел убедить нас или уехать из России, или поскорее заключить мир. Мой дядя может подтвердить, что я говорю правду».
«Я
