и так – не хочут испанцы лада с нами. Сосуть кровь нашу, твари! А уж на то воля Господня… Хлипкая сия посудина – политика, не для насекомого ума, хотя и у нас в душе свои мажоры с минорами имеются. Ну-с, что вы примолчались, батюшка Мстислав Ляксеич, колосок вы наш золотистый?.. Не боись! Дале как проживать будем – время подскажет. Прикончим давай мы енту разговору. А еж-ли чо, я уж не раз тебе заговорил: пики к бою, сабли вон, и айда. Ужли мы не казаки? Тогда на кой хрен мы тут кобылам хвосты чешем да сталь точим? Наши еще дадут им чистоты. Морду-то им собьем в сливки за Россию-Мать.
– Ладно, будет брехать, Борис Константинович.
Сотник придержал коня, приказав подтянуться – подъ-езжали.
Закат окутал алым воду, горы, леса. Чисто и далеко слышался визг двуручной пилы, распускающей лиственничный брус.
– Прихватить крючки, ремни подтянуть, братцы! – сотник стегнул меж ушей плетью вставшего на дыбы жеребца. – Вот-вот сторожевик в колокол ахнет. Ну, голуби, с Богом.
* * *
– Батюшка наш, Иван Александрович, велели-с вашей милости без промедления к нему в комендантский дом ступать. – Федор Колотыгин, мелко жмурясь глазами, обнял спрыгнувшего с коня сотника. – А ну, отойди, бабы, дайте пройти их благородию-с! Да скотину отгони, Дарья! Куды ты с коровьим навозом?
– Ну, спаси нас, Христосе, угодил! Вернулись наши защитники! – жены и матери приехавших казаков не прятали слез, бросались обнимать своих, растаскивая их по домам; дети сноровисто отгоняли прутками коней и принимались таскать воду для бань; едко и тепло пахнэло дымком, смородиновым листом и мятой.
* * *
– Ну-с, голубчик, и как у нас насчет любезностей с Монтереем? Оживи душу… Дай надёжу… Сердце уж какой день к ряду растравлено!
Иван Александрович не удержался, как мальчишка сорвался со стула, заключил в объятия сотника.
– Катенька, душа моя! Ну что же ты, право, не привечаешь Мстислава Ляксеича? Садись, брат, в красный угол, вечерять будем, разговор держать. Катерина, свечей купнее запали. Да ты в самовар-то не смотрись, брат: не зеркало, много не узришь. Хорош, как хорош, квасу иль чего изволишь с дороги домой?
– Здравия желаю, ваше превосходительство. – Мсти-слав щелкнул каблуками, мертвенно бряцнув шпорами.
Всю дорогу от терзался предстоящим свиданием. Он зело любил своего отца-командира, безмерно уважал и его тихую, ласковую жену, но теперь… Самая война и возможная гибель русской фортеции во всей ее чудовищной нелепости, право, виделась ему проще и казалась не столь страшною, как сии мгновения, выпадающие как бы из времени, как бы из самой прежде понятной и логичной жизни. «Боже правый, как же прикажешь нынче смотреть в глаза, как прикажешь говорить, как отвечать, как думать?» Самое простое сотнику казалось: по форме рапортовать о случившемся в Монтерее и поскорее, без лишних слов и объяснений, покинуть комендантский дом, но именно это самое простое
