хозяин поник плечами. – Если вы полагаете, что я знаю, где он сейчас, то ваша память подводит вас меньше, чем меня.
– Передайте: завтра я буду ожидать его у себя. Сего-дня каждый человек, способный держаться в седле, на счету. И пусть знает, зачем я призвал его. Конечно, не для дуэта на арфе. – Дон Хуан вновь растянул губы в улыбке, глядя, как потемнел от пота крахмальный воротничок его собеседника. – Впрочем, довольно о грустном. Я у вас задержался изрядно, но, увы, так и не имел счастья лицезреть ваших прекрасных офелий.
– Ах, вы о Лоли и Валенсии? – еле заметно улыбаясь, Ласаро неопределенно качнул плечами. Его ячменные светло-карие глаза казались слишком маленькими на раскрасневшемся лице. – Ах, мои белки?.. Они, должно быть, на своей половине. Бедняжки… – хозяин утер платком взопревшее от разговора и вина лицо. – В любви к ним я черпаю желание жить, Хуан. Если бы не это смутное время, я бы непременно их вывез в свет!
– О да, мой друг, ты на правильном пути, – Эль Санто умело разрезал ножом алое яблоко. – Их все будут обожать, особенно мои сыновья. Я думаю, старина, нам время подумать о внуках. Война, невзгоды, голод – это не препятствия для счастья в старости. Твоим дочерям пора подумать о спутниках жизни… Что с тобою опять? Ты оглох, или у тебя отнялся язык?
– Нет…
– Так прошу, поддержи меня хоть в этом вопросе. Или и здесь мы разнимся во взглядах?
– Как можно?.. – хозяин ощутил укол стыда за то, что был невежлив со своим старым другом, и ему пришло в голову: «Хуан, возможно, в большей степени искренен со мною, чем я полагал». Ласаро еще раз виновато кивнул и посмотрел на Эль Санто. Губернатор молчал, его уставшие глаза, казалось, сосредоточились на чем-то очень далеком.
– Ах, мои малышки, – де Маркос не нашел ничего лучшего, как еще раз всплеснуть руками. – У меня слезы на глазах, мой друг, когда я думаю, что наступит день и мне придется остаться совсем одному…
– Ритм твоей речи весьма неуверен, почему? – Хуан надкусил яблоко. – И вообще сегодня вы постоянно удивляете меня, любезный сеньор Ласаро. Вы не хотите своим дочерям счастья? Держать на своих руках внуков?
– Si, но… Впрочем, они поступят так, как того желает их отец. Вы же понимаете, ваше сиятельство…
– Ах, оставь так обращаться ко мне!
– Прости, Хуан, прости… – кубки примирительно поднялись и союзно цокнули серебряными боками. – А что до Валенсии и Лоли, так ты же понимаешь, amigo, их воспитание не позволяет сказать отцу деликатных вещей…
– Вот и напрасно! – навалившись на край стола, де Аргуэлло взял из вазочки горсть засахаренных орехов. – Ты что же, хочешь из них сделать старых дев?
– О нет, как ты мог подумать? Я опекун моих девочек, и желаю им лишь счастья. Но они еще так юны, невинны, глупы и чисты…
– Как я хотел бы, – с улыбкой прервал его дон Хуан, – чтобы они находились под защитой моих сыновей! Ибо репутация юных прелестниц столь же
