или хронической анемии.
– Ваша светлость! – Моррис сделал попытку подняться с кресла.
– Сидите, сэр… Вы еще простужены?
– Увы, да. Что вы хотите – осень!
– А я так никогда не болею. – Арчи сел. – Мистер Моррис, я пришел к вам посоветоваться. Только умоляю вас: вы ведь не будете смеяться надо мной?
– Я, сэр? Но… Как прошло то дело?
– Дело?
– Да, знаменательное событие. Ваша свадьба.
– О, Моррис, не говорите мне о ней!
– Что-нибудь случилось? – На лице молодого священника читалось искреннее сочувствие.
– Случилось, да! Случилось так, что я женился, но не на той! Моррис, что мне делать?
И герцог, не скупясь на подробности, рассказал о том, что с ним произошло.
– Это кошмарная особа – старая, дурно воспитанная… Она… она… – Арчи шипел, как дракон, которому только что сообщили, что его чешуйчатая шкура пойдет на пошив дамских сумочек. – Это что-то чудовищное! А болван Гленвилл осмеливается утверждать, что она моя жена! Неужели он прав?
Выслушав его светлость, молодой викарий впал в глубокую задумчивость.
– Да, – признался он, – никогда не слышал ни о чем подобном!
– Но она мне жена? – настаивал герцог. – Жена или нет?
– С точки зрения церкви – несомненно, сэр. Да и закон о браке…
Словом, Моррис не мог сообщить юному герцогу ничего утешительного.
– Я намерен ехать к архиепископу, – признался Арчибальд. – Я не собираюсь жить под одной крышей с этой авантюристкой!
Пока Арчи в маленьком домике викария сотрясал воздух, выплескивал свои эмоции, Амалия зажигала в своих покоях свечи, досадуя на то, что в замок, в эту многовековую развалину, до сих пор не провели современное газовое освещение. В камине весело потрескивали поленья. Явилась горничная, получила ответ миледи, что ей ничего не надо, и тотчас же ушла. Амалия обошла свои покои, в которых спокойно могла разместиться рота солдат, и от нечего делать стала заглядывать в шкафы и сундуки. В одном сундуке хранились старинные платья, каких не носили уже лет сто, и подгрызенные молью меховые накидки. В другом обнаружились груды старого железного лома. Из-за скрипучей дверцы шкафа пахнуло лавандой, и Амалия, к своему удивлению, увидела висящее на плечиках белое подвенечное платье с трепещущими оборками.
Амалия не была суеверной, но вид платья молодой женщины, утонувшей и погребенной совсем недавно, вызвал у нее содрогание. Она резким движением закрыла шкаф и тут заметила чуть выдвинутый боковой ящик секретера. Внутри лежала связка писем без конвертов.
«Мы счастливы, как никогда. Кажется, проклятье больше не тяготеет над нами. После Венеции собираемся поехать в Милан…»
Амалия задвинула ящик, и тут постучали в дверь.
– Ваш
