понял, пока мы катались туда-сюда сначала на соседнюю станцию, те, кто там был на самом деле, а не саперный батальон, который нас встретил, как дорогих гостей:
– Теперь заняли лежбище Вана и Мана, а также той, с которой я раньше был, ибо эту уже и не помню, так двое с носилками и медведь, а был ли один из них я – уже есть достаточно оснований сомневаться.
Следующей ночью, когда они опять, как барыни, разлеглись на ночной крыше – я бежал, но именно решился только от испуга:
– Комары их не кусают, – почему и понятно, что они такие алюминиево-серебряные, как рудники Владимира, – но!
Золотые лучше. И бежал, одеваясь на ходу, что леших здесь, если и нет, то их ольчихи, как по команде:
– Обязательно буду, – шатаюцца.
И вдруг слышу, почти, как во сне:
– Ты где был?
– Что значит, где?
– Резину тянет, – проинтонировал Медведь, – обмануть хочет, дурилка еловая-шишковидная.
Гляжу прямо почти на меня идет паровоз таким тихим накатом, что ясно, и сам боится нарушить тишину ночного леса, – а то?
– Дак, естественно, война хотя и кончилась, но ее Недолет еще находится в действии.
– Садись быстрее, – практически прошипела – не забыть, как ее звали, а еще лучше вспомнить – пока нас не нашел луч лазера, – и, естественно, испугала меня, да так сильно, что я, как нарочно, сорвался с подножки.
– Ну, ты чё? – вякнул и медведь.
– Слишком быстро идет эта кочегарка, я не успел.
– Он не успел, – только и согласилась Она. – Но я понял наоборот, что, осуждает, и сказал:
– Я никуда не поеду!
– Я те не поезду, бегом побежишь, не только наш, ихний паровоз обгонишь!
Пришлось согласиться. А на что, собственно, опять на Берлин?
– Мы так никогда не доедем до Туда, – сказал, прежде чем взять совковую лопату.
– Мы специально тянули время, чтобы попасть в туннель времени, способный доставить нас сразу до Берлина, – сказала Она – пока так и не мог вспомнить, кто это, если рассуждать по-человечески, с именами отчествами.
– Какая наша цель? – спросил я, когда наша кочегарка разошлась до невидимого мелькания сосен.
Взять хоть Кальтенбруннера в плен, или кого-нибудь другого? Может быть Хи?
– Может быть, Хи? – шаркнул лапой медведь.
– Ты зачем его передразниваешь? – укорила медведя и – ну, Она.
И я спросил ее, пока медведь пошел еще раз проверить вагон-ресторан, купе для прислуги, и сам отдельный вагон для потенциального высокоразвитого интеллекта той Барышни-Крестьянки, которую мы возьмем в плен. Но, возможно, это действительно, мужик здоровенный, страшно смотреть.
– А ты и не смотри.
– Ась? – и я свернулся калачиком и его подножия. – Ибо:
– Медведя что-то
