Он заметил на обложке золотой меч экскалибур. Хорошая тема для начала разговора, чтобы не начинать с неприятностей.
Эдвард присел на край постели, взял руку Джоан – теперь он имел на это право. Пальцы холодные, но не ледяные и не дрожат.
– Читаете легенды про короля Артура? – сказал он, кивнув на книгу.
– Обожаю их.
– И конечно влюблены в одного из рыцарей?
– Конечно.
– Позвольте угадать. В Ланселота?
– В Ланселота я была влюблена в школе. Теперь в Тристана.
– За что же вы разлюбили достойного рыцаря, первого помощника короля Артура?
– За то, что он его предал и прелюбодействовал с его женой. Но и ей изменял. Ненавижу непостоянство и подлость.
– А Тристана за что полюбили?
– Именно за то, чего не было у Ланселота, и больше всего за преданность.
Эдвард хотел спросить «похож я на Тристана?», но сдержался. Джоан, вроде, догадалась, ее пальцы в его руке едва заметно дрогнули, она опустила глаза.
Надо что-то сказать, нейтральное. И не переходить на слишком личное, иначе нарушится то хрупкое доверие, которое между ними образовалось. И постараться никогда его не нарушать, иначе она разлюбит его, как Ланселота.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Эдвард и возблагодарил себя за находчивость. «Как вы себя чувствуете?» – золотой вопрос, помогает в любой ситуации.
– Хорошо. Миссис Клинтон помогает мне. Приносит еду и питье. Я действительно чувствую себя лучше. Спасибо, что пришли меня проведать. И что спасли сегодня от Стива. – Голос стал тише и беспокойнее. – Это монстр. Я испугалась, что он и вас покалечит…
– Ну, что вы. Со мной не так легко справиться. Я служил в Индии, в действующих войсках. В разных переделках пришлось участвовать, в том числе в рукопашных боях. Герои, подобные Стиву, мне не страшны. Как я понимаю, он несколько дней назад тоже нечто подобное совершил?
– Да. Напал на меня… – И Джоан рассказала о происшествии в парке. – Садовник Эверт появился вовремя. С дубиной. До драки не дошло. Конюх с проклятиями и угрозами удалился восвояси.
– Почему вы мне сразу не сообщили?
Джоан секунду помолчала. Если бы они разговаривали днем, при ярком свете, она ни за что не решилась бы сказать. Признания делаются легче при слабом свете свечи.
– Не хотела скандала. Думала, не стоит поднимать шум из-за одного раза. Да и садовник сказал: «Стив получил отпор, больше не сунется». Я поверила. Хотела поверить.
Джоан выдернула руку из рук Эдварда и принялась теребить собственные пальцы, будто пересчитывала. Когда она опять заговорила, голос был еле слышен и тороплив.
– Мне все это ужасно неприятно, сэр. Не знаю, почему со мной всегда что-то плохое происходит. Стараюсь держаться подальше от мужчин. Не разговариваю с ними, ч
