не спрашиваем. Вот. А сегодня он не ночевал – это точно. Когда он заходил, в тумбочке рылся, бросил на кровать носки, так они и валяются. Значит, не был.
– А он что, парень-то пьющий?
– Не-ет… Чего нет, того нет. Я вам скажу, он вообще парень, ну так, между нами, некомпанейский. Мы тут иногда с получки… – Василий осекся, вспомнив о присутствии коменданта, выразительно посмотрел на него и, вздохнув, продолжал: – Федор Петрович уж нас извинит, но не мы одни… Вот, значит, Тихомиров, Гайдулин и я – это их койки – скинемся на пол-литра, закуску кое-какую купим, ну и, конечно, говорим: «Гоша, давай с нами…» Не, ни в какую… Да он и дома-то бывает редко.
– Где же он пропадает?
– Работает и еще учится. На лекции ходит, может, в библиотеку. В комнате много не назанимаешься.
– А где он учится?
– В университете.
Изотов открыл тумбочку Красильникова, подозвал коменданта и Василия. На верхней полке лежала стопка тетрадей и книг. Тут же валялись мыльница, зубная щетка, бритва и еще разные мелочи. Изотов перелистал общую тетрадь, отметил, что Красильников учился на первом курсе физического факультета заочно. В тетради же он нашел сберегательную книжку. Последняя запись была сделана седьмого мая – Красильников внес тридцать рублей, и общая сумма составила четыреста сорок пять рублей. Изотов отметил: Красильников не брал, а только вносил деньги по тридцать-сорок рублей довольно аккуратно, через каждые десять-двенадцать дней.
– Переводы Красильникову приходили откуда-нибудь, не замечали?
Поджав губы, Василий поморгал белесыми ресницами, ответил:
– Нет, как будто не приходили.
– А деньги у него водятся? В долг у него берете? Или, наоборот, он не просит у вас взаймы?
– Так мы что… Мы зарабатываем. Я тысячу сто – тысячу двести в месяц выколачиваю. Одному хватает. Зачем я занимать буду? Ну и он тоже… Но деньги он любит, не то что любит, а считает, все до копейки.
– Почему вы так думаете?
– Хм… Черт его знает. Так не объяснишь. Пожить надо с человеком…
– Ну хорошо, – сказал Изотов, – а девушка у него есть?
Василий вздохнул, улыбнулся, потер небритый подбородок.
– Уж вы и задаете вопросы… Не знаю. Что знаю, я вам все выложил, а чего не знаю, говорить не стану. Он ведь человек неразговорчивый, с нами своими делами не делится, все про себя. Сюда девушки к нему не ходят, я их не видел, ну а там где-нибудь… Его самого надо спросить.
Изотов просмотрел письма – они были от матери, взялся за книги. Присев на кровать, тряхнул учебник по физике. Из него выпали две фотографии. На одной, меньшего размера, была снята вполоборота девушка, юная, круглолицая; на другой – женщина постарше, полная, самодовольная. Изотов обратил внимание на ее подкрашенные губы. Он перевернул фотографии. Надписей не было.
– Кто это? Вы знаете этих женщин? – спросил Изотов, положив фотографии на одеяло.
Василий покачал головой.
– А
