style="font-size:15px;"> – Да я сам разговаривал с ней, по этому телефону.
– Вот как? – заинтересовался Изотов, отставляя стакан. – Ну и что?..
Комендант остановился, широко расставив руки, медленно произнес:
– Да нет, ничего, вы там, наверху, спрашивали о женщинах, а мне как-то невдомек, только сейчас, придя сюда, вспомнил.
– А раньше ему звонили женщины?
– В том-то и дело, что никто никогда… Мы вообще проживающим здесь не разрешаем давать этот телефон, служебный он. Так вот, в тот день, во вторник это было, два дня назад…
– То есть десятого?..
– Ага, десятого. Я полдня на заводе был, в АХО, потом пообедал и приехал сюда. Что-нибудь в шесть – начале седьмого звонит она, просит позвать Красильникова. Я отвечаю, что мы к телефону не зовем. Ведь дай всем волю, каждому трезвонить начнут, только знай бегай по этажам, работать некогда будет. Хотел уже положить трубку, а баба настырная такая, извиняется, говорит, что у нее какое-то очень важное дело и срочное, ну просто умоляет меня, чуть не плачет. А тут как раз уборщица сидела, Мелентьева. Я ее и послал в шестьдесят девятую. Мелентьева-то как услышала, что Красильникова спрашивают, говорит: «Да она целый день сегодня звонит, могла бы уж сама сто раз приехать, не барыня…»
– А какой голос был у женщины, вы запомнили?
– Какой голос? – озадаченно переспросил комендант. – Обыкновенный. Голос как голос…
– Низкий, высокий, звонкий, глухой, молодой женщины или пожилой… Разные же бывают голоса, – настаивал Изотов.
– Чистый голос, не сиплый, молодой, может быть, немного резковатый, – ответил комендант, подумав.
– Ну и что потом? Пришел Красильников?
– Пришел, и они стали разговаривать.
– Он называл ее имя?
– По-моему, нет.
– А о чем он говорил?
Комендант виновато развел руками, вздохнул.
– Кабы знать, я бы, конечно, прислушался. А у нас ведь как: один зашел, другой, этому что-то нужно, тому тоже… Разве будешь слушать, что там болтают по телефону?
– Ну о чем хоть речь-то шла? Долго они разговаривали?
– Нет, совсем немного. Мне кажется, договаривались о чем-то. О свидании, наверно. Потому что Красильников сказал: «Ладно, приду». Это я запомнил. Еще подумал: «Вот ведь молодежь нынешняя – баба на свидание зовет, целый день добивается». В наше время не так было… А впрочем, кто знает, может, больна она, может, и правда дело важное. Разве в чужую душу влезешь?
– Все может быть, – согласился Изотов. – Все может быть…
Он вынул из портфеля листы бумаги, записал все, о чем говорил комендант, прочел ему и попросил подписать. Потом выяснил в управлении, что Чупреев еще на заводе, и позвонил туда.
– Сережа, ты не уходи, дождись меня и задержи кадровиков, дело есть… Я сейчас выезжаю.
Шумский раскрыл потрепанную записную книжку. Красильников, как видно, не был аккуратен,
