надышаться, задыхается от догм и парадигмов и, в конечном счете, умирает, так и не понимая до конца суть и цель своего существования.
Саморефлексия – попытка отстранённого мышления над создавшейся ситуацией ни к чему не приводила. Я засыпал, просыпался, совершенно не имея сил, и желания, что-то изменить. Как будто внутренний стержень сломался, от нечеловеческих нагрузок, и восстановить его невозможно. Одиночество, приправленное острым соусом безысходности, не отступало. Мысли, словно пауки в банки, бились об стенки, дрались между собой, доводя до исступления. Какая цель моего пребывания в прошлом? Зачем и почему? Кому нужен весь этот маскарад, в котором у всех распределены роли, и только я один, шут гороховый, болтающийся без грима, в лохмотьях, за кулисами театра.
Какая-то неведомая сила приближалась ко мне. Открывая глаза, я увидел размытый силуэт человека, в холодном мраке, над крышами домов. Огромный, величественный, он шагал по рваным, густым облакам, которые тут же исчезали, рассыпались, на лоскуты, падали, разбиваясь об острые края флигелей, и телевизионных антенн.
В груди становилось жарко, захотелось пить и проснуться. Хотя я не спал и, прищуривая глаза, силился рассмотреть незнакомца. Из глаз текли слёзы и, вытирая их рукавом куртки, ёрзал на месте. Меня буквально вдавливала в стену, мощная сила, исходившая от духовного создания, становилось по-настоящему жарко и неуютно. Мне показалось, что если сейчас, в данную минуту я не умру, от спазмов сосудов головного мозга, то смогу узнать ответы на все вопросы. Колени дрожали, и чтобы унять дрожь, я принялся их массировать и шевелил пальцами в ботинках. Незнакомец уже стоял на самом краю крыши и, уменьшаясь в размерах, приближался.
Окружённый фиолетовым светом, который то и дело вспыхивал и снова затухал. Он то и дело поднимал правую руку вверх, как бы пытаясь дотянуться до звёзд, к убаюкивающей тишине, ночных светил. Казалось, что ему подвластна Вселенная, и он как дирижёр, готовится к концерту, даёт последние, самые ценные указания оркестрантам. Музыки было не слышно, но она обязательно должна была загреметь, да так, что весь мир вздрогнет и упадёт перед ним на колени.
Сердце сильнее колотилось в груди, зрачки расширились, уставившись в одну точку. Человек шёл вопреки всем земным законам, ветрам и стихиям. Не прячась от грома и молнии, повелевая историей. К моему удивлению это был не Ангел, и не другое библейское существо. Обычный человек, который спас меня, первый раз, и сейчас пришёл на помощь. Отец Сергей!
Он остановился, улыбнулся и, протягивая руку, помог подняться.
– Я уже начал беспокоиться, что не смогу тебя найти, – сказал он, всё тем же мягким, бархатистым голосом. – Вижу, плохо себя чувствуешь? Ничего, сейчас полегчает.
Отец Сергей провёл рукой над головой несколько раз и надавил пальцами на виски. Сразу стало больно, но через мгновенье боль отступила, в глазах посветлело, и я с облегчением вздохнул.
– Спасибо, Вы второй раз спасаете меня.
– Это
