то, что я почувствовал в подлиннике, у Пушкина, в переводах Шекспира, зная, каки у нас переводчики. Но, скорее всего, тоже можно до чего-то додуматься.
Тогда, действительно, Толстой не увидел того же в пьесах Шекспира, чего не увидели современники и другие ближайшие жители того времени у Пушкина, о чем он сам, можно сказать:
– Тревожно просил:
– Проза требует мысли, – и так повторил несколько раз.
Непросто, я вот уже несколько раз пытался найти театр в смертях Ромео и Джульетты, но пока не включается. Важно, что Хеппи-Энд, который должен сыграть – это не срытое противопоставление, а, наоборот, как Дух возникает из смерти Тела, возникает из именно из первого утверждения.
Только тогда перед зрителем, перед читателем возникает ужас происходящего, что он долго знал:
– Пугачев – это смелый бунтовщик, и только потом, именно из этого первого утверждения становится ясна известная – и неоднократно – повторяемая по содержанию идея:
– Он выдает себя за царя – умершего – императора Петра III.
Точно также оброненная Швабриным для Гринева фраза:
– Машу можно трахнуть за пару серег, – только сначала ужасает Читателя, как и самого Гринева, а потом, когда наступает суп с котом, то бишь это самый Читатель сравнивает Книгу с Жизнью – оказывается:
– Только он один и не знал, что Швабрин говорил правду.
Человек думает, вот ходит неприступная Ева, и как быть, если прилетели осваивать Землю – абсолютно неизвестно:
– Не дает, и вообще не привлекается, потому что очень гордая.
И не задумывается особо, почему он так думает. Потом восхищается еще больше:
– После танцев ее никто обычно не провожает, уходит всегда только с подругой – гордая очень. – А мысль, что:
– Дак, мил херц, все уже настолько напробовались, что:
– Так и надоесть может, – не появляется, мысль имеется в виду, но тоже:
– До поры-до времени.
Выходит, Лев Толстой прав, пока этих Видений не появится – как они появились у Пушкина – его не переубедить даже после смерти.
Просто так, действительно, занимательность и больше ничего, ибо весь смысл воскреснет только после нахождения Посылки происходящего. Видимая посылка в Гамлете называется – убит его отец, но это всё-таки на поверхности, и для Толстого, естественно, это банально:
– Кого только не убивали ради власти.
Не очень давно в передаче Умники и Умницы было сказано Вяземским, точнее, он задал вопрос этим будущим студентам, кажется, про Турцию:
– Что делали с остальными наследниками трона, так сказать, если уже выбрали одного?
И говорят, что держали всю жизнь в клетке.
– А до того, еще раньше? – спросил князь, и кажется, никто тогда не додумался, что
