берегите» – для дурачков, для школьников. Я б, может, тоже берег – помните, как чирячье гнездо стерегли? – а как сбережешь? Ружья отобрать? – это у нас запросто, это мы умеем… А только все равно скоро ничего не будет. Так что давайте, мужики, пока есть возможность…
Мы притихли.
– Ну да, тебе больше всех, а как же мы? – осторожно пискнул мазила.
– А ты стрелять учись, – хохотнул Карась.
В наступившую паузу встрял, наконец, дед Пичка:
– Оно, конешно, с какой стороны. Ежли говорить по правде, то охота – дело убийственное. На то и ружья. На то и дичь всякая, чтоб мы, как дураки, за ней гонялись. Только я совсем не согласный, чтоб нашу дорогую природу сквозь сетку показывали в зоопарке, как показывают разных облезлых тигров и обезьян. Каждому человеку хочется, чтоб все это вокруг него в естественном положении обитало. Вот что хочется каждому человеку. А что касается… – он ткнул пальцем в потолок, – так они, может, и ружья в руках не держали, им наши утки и прочая живность – тьфу! Летает что-то над головой – и ладно. А что летает – не касаемо. Их еще притолкнуть к этому делу надо, потому как у них своих забот – во! Чтоб, скажем, зерна сдать сколько положено и перед начальством отчитаться… Это как у соседа, ежли корова не доится – а нам все равно. Лишь бы наша доилась. А сейчас так нельзя, потому как корова – общая. А если и мы не станем беспокоиться, то она и вовсе околеет. Я правильно выражаюсь?
– Правильно!
– От людей все зависит! Люди – сила!!
…С разницей в один голос собрание постановило исключить Карася из охотников, остальные голосовали за то, чтоб ограничиться предупреждением. Корней Гордеевич и дед Пичка воздержались. Приятель объяснил это так:
– Я сейчас за совесть его рассуждаю. Должен же каждый из людей об себе задуматься?
По дороге домой старшой сообщил по секрету, что решение все равно недействительно по причине отсутствия половины коллектива. Ну и пусть…
Через несколько дней Витька уволился с завода и снова уехал на БАМ. Не потому, что испугался, а просто решил заработать еще одни «Жигули».
На следующий день, теперь уже по-настоящему, мы снова собрались на охоту, но помешал дождь. Холодный и проливной он шел до вечера. Потом повалил снег. Еще не остывшая земля вначале сопротивлялась, оставаясь по-осеннему черно-рыжей, потом превратилась в грязно-серое месиво и, наконец, прижатая морозцем, через сутки сдалась. На поля лег снег. Только редкие лужицы с ледком на закраинах выделялись как кляксы на белой скатерти. Мы надеялись, что перелет еще не кончился, что еще будут падать на открытую воду отставшие косяки, но…
Мокрые и уставшие, мы облазали все болотца, и только на Гадючьем, еще издалека заметив наше приближение, выплыл из камыша отставший селезень и сразу взлетел. Он просвистел так близко, что хорошо была видна зеленая голова, белый ошейник и свернутые колечком перья на хвосте…
Пропала осень!
Пальма
У деда Пички своровали Барсика.
