листвы, а сквозь позолоченные ветви деревьев уже проглядывали первые лучики солнца.
Я свернула с чисто выметенной аллеи вглубь парка, хотелось почувствовать под ногами этот такой приятный слуху шорох листьев, насладиться красотой золотой осени. В Москве-то я бы вряд ли сумела сделать это: бешеный ритм моей жизни позволял расслабиться лишь к вечеру, когда вся эта красота уже скрыта под его звёздной вуалью.
По этим аллеям несколько лет назад гулял Толясик, скорее всего, за ручку с какой-нибудь девочкой. И наверно, робко целовал её, спрятавшись за толстый ствол дерева. Как бы я хотела оказаться на месте этой девочки тогда, в его школьные годы.
Чтобы испытать весь этот трепет от первых поцелуев, робких ласк, признаний в любви.
Чтобы краснеть от стыда, вспоминая об эротическом сне с Толиком.
Чтобы умирать от желания повторить наяву сцены из него.
Чтобы он был моим первым мужчиной.
Первым и единственным.
Хосспади, Султанчик, что же ты со мною сделал?!
Я пятый день без секса. Вчера Джулия водила меня в клуб, тусили там с её компанией. Клеился в клубе, конечно, каждый второй.
И многие были чем-то похожи на тебя.
И у некоторых даже был парфюм, похожий на твой.
Но ни с одним из них мне не захотелось уединиться на полчасика в каком-нибудь блядском уголке. Более того, мне не хотелось даже танцевать с ними, ощущая их шаловливые ладошки и жаркое дыхание во время медляка. Хотелось, чтобы я танцевала, а вокруг меня стоял стеклянный занавес, чтобы я видела только их восхищённые взгляды, слышала комплименты, и всё!
В плеере звучала песенка Эммы М, так подходящая к моему нынешнему состоянию:
«Мне без тебя не в кайф
Вся эта Beautiful Life!
Без тебя!
Без тебя!
В сердце моем печаль,
Словно холодная сталь!
Без тебя!
Без тебя!»
Вокруг крутятся толпы мужиков: красивых, успешных, богатых…
Свободных!
А я думаю об этом женатике Толике, который крошит в дерьмо свою жизнь день за днём.
Хочу увидеть его скорее.
И не хочу.
Не смогу скрыть от него эту тайну про Дамиркино отцовство.
Что делать?
Домой я вернулась задумчивой. За завтраком все заметили моё смятение. Зоя Анатольевна положила руку мне на лоб:
– Дан, ты в порядке? Утром тебе не спалось, сейчас грустишь… Не хватает маминой ласки? Ну потерпи немного, зай. Завтра, наверное, уже можно будет зайти к ней, да, Вась? – обратилась она к мужу.
Маме моей уже сделали экстренную операцию, и сейчас она находилась в отдельной палате с повязкой на глазах. Завтра обещали снять повязку и, в случае успешного результата, разрешить мне посещение. Василий Григорьевич уже сказал, что
