я заглянула ей в глаза. Я не понимала, к чему она клонит, но девочка явно хотела мне что-то рассказать. И я не ошиблась.
– Дан, – взяла она меня за руку, – дело в том, что Толик не отец Дамирке. Только не знает об этом, и мы не знаем, как это рассказать ему. Когда Дамирка приезжал в Астану, мы, конечно видели, что он на нас не похож. Ну мало ли, в Лилькину родню, может, пошёл. Но маму насторожила группа крови его. Ну никак она не могла быть такой, это мы не обращаем на это внимания, а у медиков сразу всплывает перед глазами таблица с группами отца, матери, и возможными группами крови ребёнка. Да и не было к нему вот этого «зова крови» что ли, вроде хорошенький малыш, улыбается, на ручки ко всем идёт, а не ёкает нигде, что это наша кровиночка. Мама незаметно биоматериал собрала у Толика и Дамирки, сделала тест на отцовство. Неродные они, стопроцентная гарантия. Не Толик отец. Но кто?! И зачем Лильке нужен был этот обман?
Я слушала её, глотая слёзы. А потом нашла на ай-фоне фотку Дино:
– Вот его отец. Я тоже делала анализ ДНК, они родственники с Дамиром. Вот фото его, маленького. Одно лицо c Дамиркой, правда? Случайно совершенно оказалась в его квартире в Казани. И остолбенела просто при виде этой фотки.
– Кто он, Дан? – прошептала в ужасе Джу.
– Динияр Файзулин, футболист, бывшая Лилькина безумная башкирская любовь. По пьяни у них случилось, пока Толик сюда за наследством приезжал. А мать её всё знала, и запретила делать аборт, велела выйти замуж за Толика, чтоб алименты получать хорошие, да и в Москве зацепиться. Это мне брат её рассказал, он, кстати, сейчас Лильку шантажирует этой тайной.
– Равиль? – ахнула Джу. И в глазах её мелькнула такая нежность, щёчки порозовели.
– Да, – кивнула я. – Джули, с чего такой блеск в глазках?
– Он мне так понравился на их свадьбе. И понял это. Уволок меня в тёмный угол кафе, где мы праздновали. А мне ещё и пятнадцати не было, это был мой первый поцелуй, я тогда растаяла просто, влюбилась в него без памяти. Ну красавчик же, согласись? Только мама моя нас увидела, отругала обоих, и он потерял ко мне интерес. А я до сих пор мечтаю о нём, снится он мне.
– Джулька, этот Равиль – та ещё сволочь! – ахнула я. – Ну ты-то хоть не лезь в эту семью, хватит братца твоего, слышишь? Он – тунеядец и альфонс, трахается с богатыми возрастными тётками, за деньги.
Мы снова обнялись и заплакали. А потом она спросила:
– Дан, а этот Динияр… Ты ему рассказала?
– Нет. Зачем? Ему сейчас не нужна семья, он приехал Москву покорять. Тем более Лильку он всегда рассматривал как преданную собачку, готовую на всё ради него.
– Что нам делать-то? – снова всхлипнула она.
– Я сама не знаю, Джуль. Я узнала это за несколько часов до приезда в Астану. Даже не знаю, как я сумею всё скрывать от Толика. А если рассказать? Я не представляю, что с ним будет. Это его убьёт, раздавит. Он и так…
И меня понесло!
Я растрепала всё о том, как живёт Толик со своей драгоценной
