да ладно, – засмущалась я. – Твой босс просто прозрел.
– Данусь, я соскучился. Очень, – грустно произнёс он, а у меня из глаз вновь брызнули слёзы. – Забудь всё, что я тебе сказал в тот вечер. Просто… оказывается, это так здорово, когда у тебя есть муза. И так хреново, когда понимаешь, что… Ай, ладно. Как мамино лечение? Когда возвращаетесь?
– Всё хорошо, завтра с ней увидимся, повязку снимут с глаз. Да ладно, я не сержусь, всё правильно ты сказал, – старалась я говорить беззаботным хулиганским тоном. Но он что-то заподозрил:
– Данка, ты там плачешь чтоль?
– Да, по маме скучаю. И думаю, как же они с папкой дальше будут жить после всего, – наврала я ему.
– Не плачь, маленький, – утешал он. – Нормально всё будет. Давай успокаивайся, приятных снов тебе. Кого тебе в сон пожелать? Дино? Я завтра тебе наберу. Чтоб бодренькая была, хорошо?
– Ага. Давай, сладких тебе.
Я нажала «отбой» и разрыдалась с новой силой:
– Какой Дино, Толька?! Мне ты снишься каждую ночь, даже и желать не надо! Почему у меня всё через пень-колоду с парнями?! Кто клеится – надоедают через неделю, этот же цепанул конкретно – так женат оказался! Я совсем с ума схожу, наверно: не хочу ни флиртовать, ни смотреть на других парней и выглядеть в их глазах непокорной львицей, роковухой. Хочу быть слабой женщиной, ласковой кошечкой, мурлыкающей в Его объятьях…
– Девочка моя, – обняла меня Зоя Анатольевна, – где просыпается желание быть слабой – там начинаются отношения. С кем оживает это чувство – тот зовётся мужчиной.
– Делать-то что с этой тайной? – не унималась я.
– Нужно, чтобы Толику об этом сказал кто-то знакомый, кого он знает давно. Например, Лилин брат Равиль.
– Этот не будет говорить, – ответила я. – Как же его шантаж? Хорошие денежки уплывут.
– Скажи ему, что в таком случае сама Толику всё расскажешь. И предложи хорошую сумму. Он согласится, – ответила Зоя Анатольевна, и укоризненно глянула на Джулию:
– Видишь, что это за хмырь?
Джу вздохнула и опустила глаза.
– Да меня не столько пугает то, что Толик правду узнает, я переживаю, как он потом жить будет! Депрессняк же накроет конкретный! А его повысили. Понизя-я-ят, – снова завыла я.
– Вот как ты думаешь, к кому он придёт после всего услышанного? – Зоя Анатольевна крепче обняла меня. – Конечно, к своей драгоценной музе Даночке. Ну, а тебе и карты в руки. Бери его, тёпленького, и тащи в загс.
– К-к-какой загс, Зоя Анатолльна? – офигевше глянула я на неё. – Я же… У меня же пол-Москвы в постели побывало. Зачем я ему, такая развратная? И вам? Зачем?
– Дан, я давно знаю о твоём существовании, – снова обняла меня эта мудрая женщина. – Толик говорил о тебе по скайпу с братом Григорием, а его жена случайно услышала этот разговор, пришла и мне всё рассказала. Он так тепло о тебе говорил, хотя Гриша его упрекал: «Распутная мажорка, зачем тебе такая?»
