бесстрашным проводником, казалось, чувствовавшим себя здесь как дома.
Служитель Альнеи в зеркальный зал не пошел. Только попросил тихим, ничего не выражающим голосом, чтобы не задерживались, и растаял в полумраке подземелья.
– Когда-то и сущность Серен была заточена здесь, – оглядываясь на зеркала, в которых начали проступать неясные очертания чьих-то силуэтов, задумчиво произнесла я.
– Она до сих пор здесь. – Касьен запнулся, прежде чем закончить: – Моран не желал ее отпускать. И теперь я понимаю почему.
А я не понимаю, почему после всего, что узнала о муже-предателе, все равно пытаюсь его спасти.
Мне явно недостает здравого смысла.
– Вы это слышите? – испуганно озираясь кругом, ежась от шепота, звучащего отовсюду, множащегося и нарастающего, пролепетала одними губами.
Жуткое место. Не хотела бы застрять здесь в одиночестве.
– Это узники зеркал, – ответил де Лален и повторил вкрадчиво: – Не бойтесь, Александрин, они не причинят вам вреда.
И тем не менее я продолжала вздрагивать от малейшего шороха, напряженно косилась на сгустки тьмы в отражениях, принимавшие очертания человеческих фигур.
Шевалье остановился посреди зала, наполненного сырым полумраком. Протянул руку к высокому напольному зеркалу, гладь которого была подернута зловещим туманом. Впрочем, мне здесь все казалось зловещим. Дотронувшись до широкой резной рамы, маг не отнимал ладони, пока по дереву не зазмеились, мерцая, символы древнего вальхеймского языка.
Дымка в зазеркалье постепенно таяла, открывая моему взору томящееся в зачарованной клетке существо, внешне похожее на человека. Но стоило поглубже заглянуть в пронзительные черные глаза, и становилось ясно: на меня смотрело, криво ухмыляясь, само воплощение тьмы. Та часть Морана, его демоническое естество, которому на веки вечные следовало оставаться в этих стенах.
Впрочем, и без своего темного «я» страж оказался тем еще мерзавцем.
– Моя жена номер два? – осклабился «близнец» маркиза, подаваясь вперед, ко мне навстречу, и я невольно тоже шагнула к зеркалу. – Соскучилась по мужу? Так вот он я! – отвесило ироничный поклон отражение. – Ничем не хуже маркиза во плоти. Тот сейчас, знаете ли, находится не в лучшем состоянии. Не то что я.
– Ты чувствуешь его? Знаешь, где он? – воскликнула порывисто. Пока шли по подземной галерее, уговаривала себя, что бы ни случилось, оставаться сдержанной, но с самовнушением у меня всегда были проблемы.
– Он часть меня. А я – его. Пока жив маркиз, живу я, и наоборот, – уклончиво ответила тень.
– Прошу, скажи, где он! – нетерпеливо потребовала я, продолжая с жадностью вглядываться в такие любимые когда-то черты. Умом понимала, что это не Моран. Да и не человек вовсе. Бесплотное нечто. Непрошеное наследие, доставшееся маркизу от его предков-морров. Но сердце, словно ненормальное, то колотилось в бешеном ритме, то замирало
