главного полицейского управления приехали капитан Дюбуа, сыщик Беллами и дактилоскописты. Сниткин тотчас же повел их к лестнице в подвал, а Маркхэм, Вэнс и я поднялись на второй этаж.
Библиотека была большая и роскошная, по крайней мере двадцати футов длиной и во всю ширину дома. Стены ее до потолка были уставлены полками с книгами, посредине западной стены возвышался массивный бронзовый камин в старинном стиле, громадный письменный стол был завален бумагами, газетами и брошюрами. Рядом стояли широкие кресла, обитые темной кожей.
Профессор Диллард сидел за столом, одна нога его покоилась на бархатной скамеечке; в углу у окна на мягком кресле приютилась его племянница, молодая девушка с правильными чертами лица, в строгом костюме tailleur[3]. Старик не встал нам навстречу и даже не извинился. Он считал, что мы знаем о его болезненном состоянии. Маркхэм объяснил, зачем пришли Вэнс и я, его компаньон.
– Очень сожалею, мистер Маркхэм, – заговорил профессор, когда мы все уселись, – что поводом для нашей встречи послужила трагедия, но видеть вас мне всегда приятно. Я полагаю, вы желаете допросить меня и Белл. Спрашивайте обо всем вас интересующем.
Профессор Бертран Диллард – человек лет шестидесяти с небольшим, слегка сгорбленный от сидячей жизни, чисто выбритый, с густыми седыми волосами. Его маленькие глаза смотрели на редкость проницательно, морщины вокруг рта придавали ему суровое выражение, свойственное людям, сосредоточенным на решении трудных проблем. В чертах его лица виделся мечтатель и ученый: как известно всему миру, его дерзкие теории о пространстве и времени подтверждались новейшими научными фактами. Казалось, смерть Робина отвлекла светило науки от его абстрактных размышлений.
Маркхэм ответил не сразу, но потом заговорил с явным почтением.
– Пожалуйста, расскажите, сэр, что вам известно о происшествии, а уже потом я задам вопросы, которые сочту необходимыми.
Профессор с усилием протянул руку за старой пенковой трубкой, не спеша набил ее, зажег, раскурил и уселся поудобнее в своем кресле.
– Я уже почти все сообщил вам по телефону. Робин и Сперлинг пришли сегодня к Белл около десяти утра. Но она уже ушла играть в теннис, и они остались ждать ее внизу в гостиной. Я слышал, как они разговаривали там минут тридцать, а затем спустились в клубную комнату. Я провел больше часа за чтением, а потом, так как солнце ласково светило, решил выйти на задний балкон. Подышав свежим воздухом около пяти минут, я почему-то взглянул вниз на стрельбище и, к моему изумлению и ужасу, увидел мистера Робина, лежащего на спине со стрелой в груди. Я поспешил вниз, насколько мне позволяла подагра, и сразу понял, что бедняга мертв; я тотчас же позвонил вам. В доме не было никого, кроме Пайна, нашего дворецкого, и меня. Кухарка Бидл отправилась на рынок, Сигурд, мой приемный сын, в девять часов ушел в университет, а Белл играла в теннис. Я послал Пайна поискать Сперлинга, но того нигде не оказалось, и я опять вернулся в библиотеку и стал ждать вас. Незадолго до приезда ваших людей возвратилась Белл, а немного позже – кухарка. Сигурд придет лишь после
Английский дамский костюм
