почтет за честь приветствовать герцога в числе своих прихожан на мессе.
– А что они говорят об этом непотребстве?
Он махнул рукой в направлении молельного дома.
Мальчик покраснел.
– Я не спрашивал, мой господин.
Глаза Гиза сузились. Он обернулся к кардиналу:
– Значит, брат, мы даже не знаем, сколько их там. Они плодятся, как крысы в сточной канаве; каждый день на свет появляется еще один еретик. Еще один будущий предатель. – Он вновь повернулся к конюху. – А что их пастор? Что он за человек, они не сказали?
Мальчик повесил голову:
– Я и помыслить не мог, что вы удостоите реформатский сход своим благородным присутствием, мой господин, поэтому мне не пришло в голову об этом справиться.
В это мгновение порыв пронизывающего мартовского ветра донес до того места, где стояли их лошади, голоса, возвышенные в песнопении:
– «Que Dieu Se lève, et que Ses ennemis soient dispersés; et que fuient devant Sa face ceux qui le haïssent».
Лицо Гиза побагровело от гнева.
– Видите? У них нет ничего святого! Они поют, к тому же на обиходном языке, во время Великого поста! Что они поют, брат?
Кардинал напряг слух:
– Я не могу разобрать слов.
– «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его».
– Это шестьдесят восьмой псалом, мой господин, – подсказал конюх. – Реформаты очень чтят этот стих.
Гиз впился в него взглядом:
– В самом деле?
– Это оскорбление Господа, – пробормотал кардинал.
– Это оскорбление Господа и Франции, – резким тоном отозвался герцог, возвышая голос. – Это христианская страна, католическая страна, и тем не менее мы видим тут рассадник кальвинистов!
Его воинственный настрой передался его людям, потому что их лошади принялись встревоженно бить копытами, чутко уловив гневную интонацию в голосе хозяина.
– Сир, так каковы будут ваши приказания? – спросил конюх. – Мне вернуться в город и спросить, сколько гугенотов насчитывается в Васси?
– Скажи им, что эти земли лежат на границе моих владений. Это вассальный город. Я не потерплю тех, кто сеет раскол. Кто противопоставляет себя остальным. Я не позволю ереси цвести пышным цветом!
Глава 19
Пит лежал на спине. Он осторожно похлопал ладонями по траве вокруг себя, пытаясь определить, где находится, и вдруг понял, что руки у него голые. Что случилось с его перчатками? В памяти всплыло лицо какой-то девушки. Колдовские разноцветные глаза – один синий и один карий, – искрящиеся юмором и умом. В белом тумане у Нарбоннских ворот он едва не сбил ее с ног. Когда это было? Он попытался вспомнить, но она лишь ускользала от него все дальше и дальше.
Он хотел приподняться на локте, но едва стоило ему пошевелиться, как у него закружилась голова. В ушах оглушительно зашумело, как будто в голове зазвонили все колокола
