проделывали следователи во время их следствия, как их ставили к стене и заставляли стоять несколько часов, сажали в холодный карцер и занимались рукоприкладством.
Откровенно говоря, я их словам не верил и считал, что это не что иное, как злостная провокация и злостная клевета на Советских следователей. В особенности не верил словам поляка.
Я не допускал мысли, чтобы Советский следователь мог применять насилие над беззащитными политическими подследственными.
Я не допускал мысли, что мой следователь, член партии, дойдет до такой низости и позволит применить ко мне физическое воздействие и иные недозволенные методы следствия…
Время шло, и следствие продолжалось тем же порядком…
Как только наступало воскресное утро, следователь резко приступал ко мне с одним и тем же вопросом:
– Ну расскажите, как вы докатились до измены Родине?
Ответ:
– Изменником Родины я не был, не являюсь и не буду!
После моего ответа следователь дает мне протокол, я его подписываю, он вызывает солдат, и они ведут меня в камеру.
В течение недели следователь задавал довольно много разнообразных вопросов.
Он интересовался, с кем я дружил в бытность мою на КВЖД, с кем и когда я выпил рюмку водки и где эти люди находятся в настоящее время.
Я очень добросовестно, без утайки старался вспомнить всех моих знакомых, их фамилии, у кого и сколько раз я был в гостях.
О том, где они в настоящее время, был один ответ – арестованы.
Иногда в течение недели раза два приезжал на подмогу моему следователю высший начальник.
И вот тогда начиналась свистопляска.
Поставят меня между собой и то с одной, то с другой стороны начинают перекрестный допрос, и не знаешь, куда, в какую сторону поворачивать голову и давать ответы.
Прибывшее начальство в первую очередь обращалось ко мне с вопросом:
– Почему до сих пор вы не подписываете протокол?
– Протоколы мною все подписаны, так что вы это на меня говорите напрасно.
Начальство начинает нервничать и кричать…
– Вы расскажите, как попали по уши в дерьмо и очищаетесь! Ну ладно, к следующему моему появлению вы все подпишете…
Отвечаю:
– Хорошо.
Однажды вечером к следователю в кабинет официантка приносит три стакана чаю и к нему три порции печенья; два стакана и две порции печенья ставит перед следователями и один стакан с порцией печенья на отдельный столик.
Я смотрю и думаю: почему она принесла три стакана и три порции?
Вскоре этот вопрос разрешили.
Старший офицер сказал, чтобы я присел за стол, где был чай и печенье.
Я присел, но печенье и стакан с чаем не беру. Хотя, откровенно говоря, с каким бы удовольствием я выпил чай и скушал печенье!
Старший офицер, видя, что я ни к чему не притрагиваюсь, говорит:
– Что
