потому что для большинства римлян она выражала общее человеческое начало и, следовательно, воспринималась как сила на стороне добра» [Осборн 2008, с. 156 – 157].
Но самое поразительное, что «Энеады», этого национального литературного шедевра, который Вергилий написал уже на закате своей жизни, могло бы не быть вообще. Середина первого века до нашей эры была для Рима временем серьезных испытаний: после гибели Юлия Цезаря, имевшего титул пожизненного диктатора, сенаторы желали вернуться к республиканской форме правления, а друзья Цезаря – сохранить верховную власть, которой обладал всесильный правитель. Принципиальное противостояние элит вылилось в череду гражданских войн, реками лилась кровь, ожесточение достигло крайнего предела. Человеческая жизнь не имела особой ценности, тем более жизнь поэта, каждое неосторожное слово которого могло расцениваться соперниками за власть как повод для ареста, а то и для смертной казни.
Однако нашелся один человек, который не побоялся защитить сочинителя рифмованных виршей: «Он спас от смерти автора бессмертной „Энеиды“ Вергилия и многих других деятелей культуры, чьи жизни находились под угрозой по политическим мотивам. Были в Риме и другие покровители искусства, кроме Гая Мецената. Почему же именно его имя стало нарицательным и превратилось в современный термин? Дело в том, что все остальные богатые благотворители отказались бы заступаться за опального поэта или художника из-за страха перед императором. Но Гай Меценат имел на Октавиана Августа очень сильное влияние, и не побоялся идти против его воли и желания» (из статьи Натальи Семеновой «Меценатство – это… Известные меценаты. Современные меценаты»).
Да, это был Гай Цильний Меценат (около 70 г. до н.э. – 8 г. до н.э.) – личный друг императора Октавиана Августа и своего рода министр культуры Рима тех времен. И именно его имя стало нарицательным: позже всех, кто покровительствовал наукам и искусствам, стали называть меценатами.
Ну да, – скажут, пожалуй, некоторые скептики, – можно себе позволить отдавать излишки со своего патрицианского стола неимущим поэтам и художникам, да еще и делать при этом блестящую государственную карьеру. Однако отнюдь не честолюбивые соображения занимали Гая Мецената: «Как раз в эти годы совершался социальный переворот: на смену выродившейся сенатской олигархии к власти шли „новые люди“ из незнатных семей, такие, как Меценат. После убийства Юлия Цезаря в 44 году до н.э. у них было два вождя-соперника: старший Антоний и младший Октавиан, будущий Август. С самого начала видим Мецената в войске Октавиана, потом он мирит раньше времени поссорившихся Октавиана и Антония; потом во время отлучек Октавиана управляет от его имени Римом. Но в отличие от своих товарищей по политике он не ищет карьеры, не занимает никаких должностей. Он – эпикуреец, а правилом эпикурейства было: избегай забот, наслаждайся
