style="font-size:15px;"> – Я уж думал, застрянем, – признался Жора.
– Застрять – что. Хуже, если бы перевернулись.
– И как вы дорогу находите! – восхитился Пеликанов, пребывая под впечатлением от их решающего рывка.
– Да ничего я не нахожу, просто еду вперед и еду, а она сама под колеса подстилается.
Еще примерно через час под колесами зашуршал щебень. Один камень отскочил и звонко ударил по днищу.
– Это что? – спросил Жора.
– Это тебе лучше знать, – неожиданно ответил Федор Лукич. – Чуть радиатор мне не пробил.
– Я? – удивился Пеликанов.
– Неопределенная дорога, она вроде фронтовой. Какой ее помнишь, такой она и становится, – загадочно изрек Федор Лукич.
Пеликанов сообразил, что это снова были его воспоминания. Речи водителя теперь не казались ему столь безумными и странными. Если так, то определенный смысл в них был. Вскоре Жора вспомнил, откуда взялся этот опасный шуршащий щебень, вылетающий из-под колес пазика. Он находился за многие тысячи километров отсюда, далеко на востоке – там, где в Тихом океане дрейфовал остров Сахалин.
– Воспоминания – ладно. У некоторых воображение разыгрывается, тогда такое начинается, только держись, – качнув головой, усмехнулся Федор Лукич.
Пеликанову стало даже неловко за то, что он мелко торговался с Федором Лукичом на вокзале. Если так разобраться, работенка у него была каторжная, не позавидуешь. Мало ли чего кому вспомнится, а хуже того, привидится. Чтобы спокойно, без происшествий добраться до Заповедника, Жора решил вообще ни о чем не думать. Для этого он стал вести счет дыханию, и сам не заметил, как уснул.
Когда он проснулся, вокруг было светло и тихо. Воздух казался прозрачным. Автобус безмолвствовал на небольшой лесной полянке, в окружении высоченных бактерицидных сосен. Издалека доносился мягкий, успокаивающий шум небольшой горной речки. Судя по освещению, было раннее утро. В автобусе, кроме него, никого не было. Пришлось выбираться наружу через водительскую дверь, перемахнув через мотор.
Федора Лукича он увидел с высокого обрывистого берега. Тот стоял в болотных сапогах по пояс в воде и далеко закидывал леску с грузилом вверх по течению, а потом подматывал к себе крючок, крутя массивную трескучую катушку.
– Клюет? – крикнул Пеликанов сверху.
– Ха-ха-ха, – обрадовался Федор Лукич, завидев его. – Еще как! Форель!
Жора стал оглядывать окрестности. Поляну, на которой они остановились, окружали невысокие пологие возвышенности, заросшие еловым и сосновым лесом, с уступами из спрессованных каменных лепешек. Что-то подобное он видел на Алтае. И что-то ему подсказывало, что в вологодских лесах не должно было быть горных рек, полнящихся форелью. Хотя, спорить на крупную сумму он бы не стал.
– Непуганая, стерва, сходу набрасывается, – едва Федор Лукич договорил, как почувствовал очередную поклевку.
Высунув
