узнавать близких, даже меня. Как-то утром она отказалась есть, я страшно испугался, вызвал скорую помощь, и отвез ее в ближайший госпиталь Sant Jouns. Вот тут я сделал ошибку, которую до конца своих дней не могу себе простить.
Ведь дежурный врач тогда меня спросил: «Так, что вы оставляете мамашу или забираете?» И я тогда вдруг испугался трудностей и неопределенностей, которые меня могли поджидать. Я уехал домой один. То было даже не эгоизм, а настоящая подлость, предательство.
Мне не надо было отдавать ее в лапы алчных госпитальных докторов-бизнесменов. Они снова, как раньше в Sedars Sinai, волчьей станей накинулись на больную беспомощную старушку. Гастроэнтерологи, кардиологи, инфекционисты, отолорингологи – все рванулись хапнуть свою долю от маминого страхового пирога. Ее, как в истории с пальцем ноги, начали таскать по дорогостоящим мучительным для нее обследованиям и процедурам. Но самое невыносимое началось, когда ее стали кормить через трубку, вставленную в нос. Она инстинктивно пыталась вынуть этот пыточный инструмент, тогда ее руки привязали к поручням кровати.
Вскоре дело дошло до установки питающей трубки, хирургическим путем врезанной, минуя пищевод, прямо в желудок. Однако, при этой операции ей что-то нарушили, началось внутреннее кровотечение, пришлось ее снова резать. После всего этого ужаса мама совсем потеряла какое-либо ощущение реальности и погрузилась в некий бессознательный сон. В таком состоянии ее перевезли в другой госпиталь, где уже оставили в покое, но жизнь ее повисла на слабом волоске.
Поздно вечером 22 мая 2007 года, когда я уже лег спать, раздался звонок, и мне сказали, что я должен срочно приехать.
Я опоздал… Никогда себе этого не прощу.
Он дал мне жизнь
Мой отец, Александр Давидович Зайдман, урожденный Айзик, родился 1 июля 1907 года в городе Карачеве (ныне Брянской области). Там он окончил среднюю школу, и в 1929 году приехал в Москву. Это было время всеобщей центростремительной волны, на которой миллионы молодых сердец рванулись в советскую столицу учиться и крепить мощь социалистической индустриализации. Он поступил на металлургическое отделение Московского горного института, ставшего позже «Институтом стали и сплавов им. Сталина». Там он и получил высшее образование, став инженером по холодной обработке металлов.
Во время учебы он и познакомился с моей мамой (рис. 14).
В предвоенные годы папа работал в Государственном специальном проектном институте № 6 (ГСПИ-6) – одном из многих полузакрытых, так называемых «режимных», учреждений, то есть, «почтовых ящиков», работавших на войну. Он был в своей области незаурядным специалистом, вел проектные работы по важным объектам оборонной индустрии. Однажды его, кажется, даже пригласили на какое-то совещание у знаменитого наркома тяжелой промышленности С.Орджоникидзе.
У отца была благородная, этакая импозантная внешность: стройная осанка, гордо посаженная голова с заемом длиных седых волос и большим породистым
