Лёлю, и прошептал:
– Так ты, оказывается, еврейчик обрезанный. Несдобровать тебе, жидок пархатый.
Услышав такую угрозу, Лёля ночью, когда все спали, втихоря выбрался из сарая и убежал – времена тогда в самом начале войны еще не были столь свирепые, как позже.
Он прошел пешком южно-украинские степи, добрался до брянских лесов и вступил в партизанский отряд, был ранен, переправлен на Большую землю, где был арестован, а потом, хотя и недолго, отмотал (отсидел) почти весь свой срок на лагерном лесоповале.
Вызволила его моя мама, которая, приехав к нему в зону, сняла с пальца золотое кольцо с бриллиантом и положила его на стол тюремного начальника.
Как и большинство фронтовиков, прошедших ту страшную бойню, Лёля почти никогда не рассказывал о выпавшем на его долю горестях. Сначала (особенно в послевоенные сталинские времена) это было еще связано с тем, что к побывавшим «на окупированных территориях» власти вообще относились настороженно. И потом в течение многих лет партизан участниками войны не признавали. А ведь они, особенно такие, как Лёля, воевали фактически в самых настоящих регулярных войсках, которыми и была, на самом деле, их партизанская армия генерала С.Ковпака.
Лишь в поздне-брежневское время эти бедолаги, наконец, тоже были причислены к ветеранам войны и даже пожалованы некими льготами. Какими? Вот, к примеру, Лёле, достигшему уже 70 лет, выделили жилплощадь – крохотную «однушку» с совмещенным санузлом в блочной хрущевке без лифта на 5-м этаже. Издевательство, и только. Ведь к тому времени ему и на второй-то этаж подниматься пешком было уже не просто.
Профессиональная жизнь Лёли сложилась достаточно успешно, хотя и ему немало досталось от клыков кровожадной эпохи. Вернувшись после демобилизации в свой вуз и закончив его с отличием, он до самой пенсии проработал в научно-исследовательском институте. Защитил кандидатскую, написал много научных статей и не одну книгу. От младшего научного сотрудника вырос до заведующего лабораторией.
Узкая область его деятельности, в которой он преуспел и где являлся главным авторитетом, была защита телефонных кабелей от электрических токов. На эту тему он написал и докторскую диссертацию. Защита при полном зале его сослуживцев, учеников, друзей прошла успешно. Не менее успешным был и послезащитный банкет в ресторане.
Однако, утверждение полученной им степени доктора технических наук застряло в ВАК’е. Эта абревиатура из 3 букв относилась к «Высшей Аттестационной Комиссии», которая была грозой почти всех соискателей, имевших неблагоприятную запись в 5-ой графе анкеты так называемого «Личного дела».
В те годы (вторая половина 70-х) в Вак’е председательствовал некий Кириллов-Угрюмов. В полном соответствии со своей мрачной фамилией, он был облалателем гадкой антисемитской душонки с типовыми свойствами советской головной бюрократии. Одной из его задач было не подпускать евреев к кормушке госнауки.
Лёлину диссертацию сначала процедили через сито
