тоже опешила и даже растерялась от такой мерзопакостной выходки. Потом подхватилась с места, будто оса ее ужалила, взвилась и вслед Петру Корнеевичу погрозила пальцем.
А Петр Корнеевич, набравшись прежней важности, заспешил к центру станицы как ни в чем не бывало.
Не успел молодой и гонористый казак не успел удалиться на каких-то двадцать саженей от липучих и занудных бабок, как по невероятному стечению обстоятельств перешла ему дорогу молодая казачка, которая направлялась с пустыми ведрами за водой к реке Кубани. Вот тут у Петра Корнеевича не выдержали нервы. Он больше не мог удержаться от возмущения и, как ужаленный, закричал на всю улицу:
– Ды што ето за чертобесия твориться вокруг мине! Вот и спробуй апосля етого не верить людским приметам! – И с опаской в голосе сообразил: – Стало быть, Петро Корнеевич, теперича тибе нужно держать сваи ушки на макушке, штоба сиводни ишо не вляпаться в какую-либо паскудную историю.
Перепуганная молодая казачка от Петрова возмущенного крика даже опустила на землю свои пустые ведра, со страхом посмотрела в его сторону и подумала, не рехнулся ли молодой визгливый казак.
По дороге к центру станицы Петр Корнеевич, польщенный отцовскими обновинами, то и дело придирчиво рассматривал полы своего бешмета, который согревал его молодую перевозбужденную душу. При этом он ощущал себя, как на седьмом небе, и еще долго никак не хотел опускаться на грешную землю.
Глава 4
Вскоре жгучая любовь у Петра Корнеевича случилась, как внезапный ожог от глухой крапивы. Началась она с той памятной игры в колечко, которую предпочитала по вечерам казачья молодежь на станичных уличных игрищах, на площади напротив Маркитантового подворья. На одном из таких игрищ шестнадцатилетняя красавица Ольга Паршикова предпочла Петра Богацкова и вложила в его ладони, похожие на ракушечные створки, свое дешевенькое латунное колечко. И пошло-поехало с тех пор. Не жизнь стала у Петра Корнеевича, а сплошные муки. Как будто присушила молодого казака каким-то приворотным зельем окаянная молодая казачка. После этих уличных игрищ, будь они неладны, потерял Петр Корнеевич покой и сон. Сам не свой сделался. Как пришибленный ходил по станице молодой казак, околдованный нечаянно нахлынувшей и вдруг вспыхнувшей любовью. Так сох, страдалец, что чуть с ума не сошел. Сердце и голову ломал, не находя себе ни места, ни покоя, и не на шутку зачастил Петр Корнеевич, стремясь к Ольге на встречу. Казалось, что дня не проходило, чтобы он ни думал о ней!
Ольга, чувствуя его страдания, не подавала вида и старалась не обращать внимания на влюбленного ухажера. Думала, что со временем дурь пройдет, и он успокоится.
Вскоре Петр Корнеевич не вытерпел своих любовных мук и несколько дней подряд безуспешно подкарауливал за станицей свою зазнобушку, чтобы серьезно с ней поговорить. Там Ольга каждый вечер встречала свой домашний скот, который по целым дням находился на выпасах в общественном стаде за станицей или в
