этом.
– А чьи это вещи?
– Твои, – она пожимает плечами.
Я в недоумении. У меня никогда не было в гардеробе ничего подобного, моя одежда сгорела, если только… Горло сдавливает тисками подзабытой безысходности, но медсестра не зря работает в самой крутой частной клинике Ялты, ее первоочередная задача не просто колоть уколы, но и делать пребывание пациентов в этих стенах максимально комфортным и спокойным.
– Ну, потерпи немного! Вот закончится курс лечения, такой гардероб себе выберешь! Хочешь, вместе походим по магазинам? – Ее прохладные пальцы с французским маникюром сжимают мои плечи, надавливая на неизвестные очаги беспокойства, нейтрализуя этот зажим. – В «Манго» шикарный сейл. Ты, главное, постарайся выздороветь! Наталья Борисовна говорит, что ты не желаешь сама бороться с простудой и стрессом! Но ведь так нельзя… Иди в душ, я потом тебе французскую косу заплету, хочешь?
Даже выбор сестры-сиделки тут не случаен. Эффектная молодая женщина с утонченным стилем, немым укором и одновременно стимулом – возвращайся! Жизнь продолжается…
– Хочешь посмотреть? – осторожно спрашивает она, приглаживая мои заплетенные в косичку волосы, я потом только соображу, что ей известно обо мне гораздо больше, чем я полагала в начале. – Я могу принести зеркало…
Зеркал нет даже в душевой, не говоря уже о палате, я понимаю это только сейчас. Плечи инстинктивно напрягаются.
– Нет!
– Поверь мне на слово, ты выглядишь потрясающе. Сомневаюсь, что Стерхов сможет сосредоточиться на работе! – довольно заявляет Лиля. – Я буду тебя ждать. Можем поужинать, а потом прогуляемся.
…– Доктор, а почему люди не летают? – устало спрашиваю я, спустя минут двадцать после бомбардировки малоприятными вопросами. О чем я думала, когда лезла на подоконник? Понимала ли я, что это опасно? Почему я испытываю чувство вины за его смерть? Ее нет и быть не может… Когда я по-настоящему желала его смерти?
– Это риторический вопрос, – улыбается гуру психиатрии, и я вспоминаю, от кого я это слышала. И не только это. И много чего другого!
– Не желала? Я хотела его убить, когда он приковал меня к постели! – истерика должна была прорвать баррикады, рано или поздно. – У меня почти получилось! Что я испытывала? Доктор, азарт! – нервный смех сквозь слезы мешает говорить.– Возбуждение! Мне было почти хорошо! Недолго, потому что я потом поняла, что никогда не смогу никого убить! И я возненавидела себя за слабость! Вы это хотели знать? – он меня не останавливает, смотрит прямо в глаза, сцепив руки в замок, гребаный киборг– отморозок в идеально выглаженном костюме. – Слушайте дальше!..
Я проговариваю все. Все, что помню, не исключая даже самой постыдной подробности. Со сбивчивой раскадровкой каждой эмоции, с возвращением рыданий, но эта гребаная правда последних двух недель выжигает меня изнутри, рвется на свободу, мне кажется, что вместо крови по моим жилам течет пентотал натрия, неумолимая сыворотка правды, самое коварное оружие всех спецслужб мира. Я смотрю в спокойное
