не принадлежала несчастному, но откуда Мэри Роуз могла это знать?
– Как дела? – спросила она.
– Хорошо, а твои?
– Отлично!
Кристиан любовался Клэр, стараясь делать это незаметно, чтобы не показаться ей наглецом. А девушка смотрела на этого провинциала и тонула в его глазах. «И правда, как же он прекрасен! Но почему такой робкий?! Был бы порешительнее!» – думала она.
– Я хотела спросить тебя, – вдруг сказала Клэр, и голос её дрогнул.
– О чём? Спрашивай.
– Можно я приду на спектакль?
– Конечно, можно!
Кристиан тут же оказался на седьмом небе от счастья. Она придёт посмотреть на него! А вдруг он опозорится?! А вдруг эта красавица станет смеяться над ним?! Нет-нет, только не это!
– Ты дрожишь? Тебе холодно? – вдруг спросила Мэри. – Ты не хочешь, чтобы я приходила?
– Нет-нет, что ты! – Кристиан взял себя в руки и улыбнулся. – Просто… Прости, пожалуйста, мне надо бежать!
Не слишком вежливо? Пускай! Уж лучше убежать, чем стоять и мямлить что-то невразумительное! Но тут Кристиан остановился. Почему для него так важно, что эта девушка подумает о нём? Неужели?.. Нет-нет, только не это! Он не имеет никакого права!
– Прости, но мне правда надо бежать. – Он опять смущённо улыбнулся.
Клэр улыбнулась в ответ и послала ему воздушный поцелуй.
– Беги. Удачи тебе, мой ангел!
Как только Кристиан забежал в «Эливагар», тут же в роскошном холле столкнулся с Августом Фердинандом! Что он тут делает, интересно? Ни разу ведь не был с тех пор, как они говорили с мистером Ричардсоном в день приезда!
– Крисси, я там кое-что из окна видел, – сердито сказал МакТомсон. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты с ней не общался?
– Но мне кажется, она хороший человек…
– Самоотверженная служительница любовного труда!
– Да, мистер Ричардсон всегда говорит, что над любовью нужно трудиться, что это – костерок двоих и каждый должен приносить в него дрова.
– Ты шутить вздумал? Кажется, у тебя роль в трагедии, а не в комедии. Я скажу твоему крёстному, чтобы он и близко не подпускал тебя к такому сброду.
– Мэри Роуз – хорошая девушка, она не сброд, – Кристиану стало обидно за свою знакомую. – И вообще, я лучше, что ли?
Август Фердинанд не нашёл, что ответить. Почему-то комок подкатил к горлу. Но никто бы не заметил этого: маску высокомерия было уже не снять.
– Куда это Генри ходит? – медленно спросил МакТомсон больше для того, чтобы сменить тему разговора.
– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Я даже не заметил этого, – заверял юноша с таким жаром, будто бы несчастного в чём-то подозревают.
– Он тебе ничего не говорил? Хотя кого я спрашиваю… Допрыгаетесь у меня, если будете друг друга покрывать.
– Но мы ничего
