соли. Я подошел в бортику бассейна. Рядом блестела алюминиевая лестница.
Напомнившая мне трап бомбардировщика, опускаемый из штурманского люка…
Я не воспользовался лестницей. Я был еще крепок и силен.
Подтянувшись на руках, я легко выбросил свое сухое тело вверх и оперся коленом на борт бассейна. Я не пытался красоваться перед девчонками; я знал что мною никто не интересуется. И я не хотел доказать ничего кому-то из разожравшихся – точнее, распившихся пивом – молодых парней, которые вылезали из бассейна по лестнице, грозящей обвалиться под их тяжестью.
Я даже не хотел сказать сам себе: «Женя, ты еще не умер, значит ты пока жив.»
Просто мне так было удобно.
Вылезши из бассейна, я взял свой стакан и переставил на борт.
Потом еще раз скатился с горки.
И пристал к краю.
Мой рост, относительно немаленький, все-таки не позволял стоять на дне бассейна, облокотившись на край, как за столом. Висеть в воде на локтях, было тоже неудобно. Поэтому я просто стоял. Вода доходила до подмышек, но это не мешало мне пить. Я нашел любимую точку – отверстие входной трубы, из которой била очень упругая струя воды. Своего рода гидромассаж. Наслаждаясь ощущениями, я медленно вливал в себя первый стакан бренди.
Жара быстро сделала свое дело. Я еще не успел допить до конца, как по мне пробежала теплая нежная волна.
Все ненужное отодвинулось в сторону, все вредное и черное ушло из памяти.
Колыхалась голубая вода.
Кругом играли дети, обнимались и целовались русские парочки, что-то обсуждали толстые российские матроны.
Гремела музыка, аниматоры собирали команду для игры в мячик.
Я был тут и я был не тут, я был везде и нигде.
Выпивка подняла меня на крылья и я летел сейчас куда-то – отрешенный и почти счастливый.
– Хай, Ойген! – раздался радостный возглас с противоположной стороны бассейна.
Я обернулся. Татуированный голландец Дик шел вдоль бортика в обнимку со своей Симоной. Которая подняла руку и пошевелила пальцами, тоже приветствуя меня.
Мое интернациональное имя позволяло называть меня каждому на своей лад. Дик звал меня по-немецки Ойгеном. А Лаура, употреблявшая только английский, именовала соответственно «Юджин». Меня это не только не напрягало, но даже забавляло. Я имел три лица, и был един в этих ипостасях…
– Хай, Дик! – ответил я, салютуя стаканом. – Прозит!
– Bis zum Abend! – не спросил, а радостно подтвердил голландец.
– Jawohl! – подтвердил я.
Потом допил свой первый стакан дня.
Окунулся с головой, наслаждаясь в охватившей тело воде.
Потом опять легко подтянулся на край бассейна.
До обеда оставался примерно час.
Я осуществил аварийную заправку. Но горючего еще недоставало: лампочки погасли,
