образующие квадратное ложе размером два на два, плюс маленькая узкая кровать в углу, большой новый комод под зеркалом, две полноценных прикроватных тумбочки, отличный шкаф, куда я разместил чемодан, санузел размером с первый «сингл», оборудованный новой сантехникой и нормально спускающим унитазом…
Вот это был именно рай турецкого берега, о котором я мечтал.
Стащив с себя пропотевшие за дорогу джинсы и толстую рубашку, приняв душ и обсушив короткие волосы имевшимся тут феном, я голый плюхнулся поперек кровати.
Точнее, поперек кроватей.
Которые отозвались обещающим звоном пружин.
Черт побери, – сладко думал я, разглядывая мирно горящие бра на бронзовых ножках в римском стиле. – Наконец-то я там, куда мечтал попасть.
На такой кровати спать одному было грехом.
И я сказал себе, что так и быть, согласен провести тут в одиночестве самую первую ночь, суматошную и невнятную.
Уверенный, что начиная с завтрашней ночи эти кровати будут заняты не одной моей тощей фигурой.
Окрыленный победой, я витал в эмпиреях, не сомневаясь, что и дальше все пойдет как по маслу. В точном соответствии моим желаниям.
Забыв, что мне почти 48 лет.
Сейчас срок моего отпуска перевалил через половину.
А я по-прежнему спал один, тоскливо перекатываясь во сне с кровати на кровать. И уже точно знал, что в одиночестве роскошного номера, в тишине и равнодушии чистых простынь проведу оставшиеся дни.
В первый день моего пребывания я с самого утра – с завтрака, куда пришел поздно, поскольку проснулся все-таки не по восточноевропейскому, а по своему прежнему времени – жадно искал женщину своей мечты.
На второй день я отказался от главного условия: бюстгальтера с чашечками калибра D.
На третий я искал уже любую женщину, какая только подвернется.
А на четвертый отказался от попыток, поняв их бесполезность.
И начал пить; до сего времени я все-таки выпивал не больше полулитра в день, сокращая дозу перед вечером, чтобы беречь потенцию.
Так разбиваются хрустальные мечты, с маху налетев на камень…
Хотя истинный бог, я не ожидал подобного поворота.
За последние годы я привык, что в России мужчины просто выродились. Почти поголовно.
Что на девять женщин фертильного – то есть детородного – возраста приходится всего один мужчина.
А из десяти мужчин – приходящихся соответственно на сто женщин – лишь один является нормальным человеком, а не спившимся придурком.
Сам себя я спившимся не считал. Хоть я и пил много и почти постоянно, но мог в любой момент прекратить это занятие.
Более того, в иных условиях я мог не пить вообще, если того объективно требовала ситуация. Например, когда еще на этой, только что потерянной работе ездил в дальние командировки
