с нею я не выпрямлюсь. Что для освобождения и возврата веры в себя мне нужно найти новую женщину. Которая вернула бы мне ощущение молодости.
Я благодарил жену за ум – качество, которое проявлялось в ней очень остро. Но у меня не осталось внутренних сил искать новую женщину, пытаться обрести опору и уверенность.
Но вот сейчас, когда мне дали отпуск, жена, кажется, искренне обрадовалась за меня.
И совершенно серьезно выразила надежду, что я найду себе на две недели женщину, которая возродит меня к жизни.
И я летел сюда, окрыленный.
Летел вперед самолета.
К теплому берегу Средиземного моря.
В рай отдыха и удовольствий.
В сонмище женщин, которых, как мне казалось, на любом курорте хоть отбавляй.
Я рисовал сладостные картины того, как из всех возможных выберу себе на две недели подругу, наиболее близкую к идеалу.
Умную, скромную, понимающую, красивую…
И в бюстгальтере минимум 80D.
Я пребывал в самом радужном из своих настроений.
Забыв, что мне уже почти 48 лет.
Что такое почти 48 лет, я понял сразу.
Честно говоря, сначала отель не пришелся мне по вкусу, и я даже пожалел, что выбрал именно его.
Правда, по причине, с женщинами не связанной.
Покупая путевку, я заказал в турагентстве одноместный номер – «сингл», согласно их терминологии – и ожидал приемлемого убежища. Не большого, конечно, но все-таки уютного. С креслами – хотя один черт мог знать, зачем мне требовались кресла на двухнедельном отдыхе – столиком для неторопливого питья, балконом и – обязательно! – стеклянным окном во всю стену.
Прилетел я вечером, мой отель оказался самым дальним из всех и пока огромный трансферный автобус, как черепаха, выруливал туда и обратно в узких проездах других местечек, сгустилась почти полная темнота.
Когда бой – он же привратник – привел меня в мой сингл, я был не просто потрясен.
Я буквально онемел от разочарования, отчаяния и еще не оформившегося в действиях возмущения – и в первый момент не мог произнести слова, превратясь в монаха из ордена кармелитов.
«Сингл», за который я отдал тридцать пять тысяч рублей, размером не превосходил камеру-одиночку.
В нем поместились только кровать средней ширины, узкий шкаф в ногах и еще более узкий комод сбоку. Ширина прохода – равно как и ширина шкафа – не позволяли даже положить в раскрытом состоянии мой средней величины чемодан. Балкона, разумеется, не имелось. В придачу к крушению надежд, одно-единственное окно размером с задницу виднелось высоко над кроватью – опять-таки напоминая тюрьму – и было задернуто шторой, поскольку явно не открывало хорошего вида. Вместо цивилизованной сплит-системы в стене торчал допотопный, кубообразный проточный кондиционер – типа тех, какими в советские времена оснащались вычислительные центры. Но даже не это показалось главным. Привыкнуть можно было к любому номеру, если
