правдоподобных предположений, хоть как-то объясняющих произошедшую с ним метаморфозу, не было. Робкие гипотезы, застенчиво возникающие в мозгу, не выдерживали даже самой скромной критики и стремительно отсекались сверкающим лезвием очевидных и непреложных фактов.
Оставалась только одна догадка, чудовищно невероятная, но в которую тем не менее железно укладывалось все происходящее. Константин очень не хотел допускать ее, но ничего иного в голову не приходило. А заключалась она в том, что все это правда, пусть и неправдоподобная.
Вот такой грустный каламбур.
«Такого не бывает», – стучала в висках разумная мысль.
«А иначе как все это объяснить?» – раздавался голос из другой половины головы.
«И все равно не бывает», – не сдавалась первая половина.
«Но как же факты?» – давила вторая.
«Не верю», – бездумно упиралась первая…
«Стоп, стоп, – замотал Константин головой, останавливая этот бесконечный спор, рискующий затянуться до бесконечности и могущий и впрямь свести с ума. – Если я уже с него не сошел, – вдруг осенило его. – Ну правильно, стукнулся где-то головой, вот крыша и поехала. Лежу, поди, сейчас где-нибудь в психушке, а это все глюки. Ведь выйти из этого бредового состояния, даже если я все прекрасно понимаю, у меня почему-то не выходит…»
Он в отчаянии затряс головой, которая послушно заболела, почесал затылок и тут же охнул от острой боли.
Оказалось, что он задел рукой неведомо откуда появившуюся здоровенную, чуть ли не с куриное яйцо, шишку.
После того как встряхивание не помогло, он довольно-таки болезненно ущипнул себя. Стало больно, но и только.
«А в книжках пишут, что это первейший способ избавиться от глюков, – вздохнул он и безнадежно махнул рукой. – Остается принять участие в спектакле, сыграть в меру сил и возможностей, постаравшись запомнить побольше нового и интересного. В школе все сгодится. Хотя… какая уж тут школа. – Он горько усмехнулся. – Даже если оклемаюсь, в нее мне, бывшему психу, дорога будет навеки закрыта… Ну и ладно, – он попытался собрать в себе остатки оптимизма, – хотя бы для себя самого. А иначе… скучно будет. Эдак еще раз с ума сойдешь, только уже от тоски. Да и интересно, насколько буйная у меня фантазия».
Придя к такому выводу, Константин и впрямь слегка успокоился, даже повеселел и попытался завести с Епифаном разговор о своей семье.
После некоторых уловок и хитростей спустя всего несколько минут ему удалось выяснить, что он, оказывается, женат, супругу Кости зовут Феклой и у него растет сын Евстафий, коему уже лет десять от роду.
Кстати, едва он начал напяливать свое облачение, как ту же понял, почему так сильно перепугался Епифашка.
Костя не был силен в тканях, но даже ему, полному профану в таких вопросах, было ясно, что надеваемые им штаны на порядок ниже по качеству тех красных, которые оказались залиты медовухой.
Судя по всему, вторые революционные шаровары, которые
