его подослал или… ну все»,– решив, что наигрался в детектива, Арцыбашев попросил счет. «Только попробуй намекнуть заплатить за тебя»,– злобно подумал он про газетчика.
Расплатившись, Арцыбашев поднялся из-за стола:
– Мне пора.
Неугомонный Марков кинул из кармана на стол несколько помятых банкнот и бросился за ним:
– Александр Николаевич!
«Да что тебе нужно, черт возьми!»– Арцыбашев развернулся, готовый резануть его какой-нибудь грубостью, но истошный женский крик из глубины фойе перечеркнул этот план.
Бросая столы, к окнам потянулись любопытные. Снаружи происходило что-то небывалое – крики и причитания заполонили тротуар «Астории».
Арцыбашев вышел из гостиницы. На углу, неподалеку от его машины, собралась густая толпа.
– Да что же вы стоите? Доктора зовите, доктора!– закричал чей-то хриплый голос. Ему никто не ответил. Арцыбашев посмотрел на Григория. Тот, помня строгий наказ – не отходить от машины, встал на цыпочки, вглядывался – что прячется за широкими спинами?
– А ну, посторонитесь!– рявкнул Арцыбашев, грубо расталкивая зевак и пробираясь вперед.– Кому здесь доктор нужен?
– Ох, матушки,– пробормотал женский голос.– Убилась она насмерть, боженьки!
Арцыбашев протиснулся вперед, и оказался возле крытой пролетки. На ее помятой, изломанной крыше лежала маленькая белокурая девушка в распахнутом сером пальтишке.
– Она!– вырвалось из доктора.
– Сверху спрыгнула, оттудова,– указывая пальцем вверх, сказал какой-то мужик в легком тулупе. Арцыбашев задрал голову. На шестом этаже он увидел настежь распахнутые створки окон и светлые занавески, бьющиеся над ними. Он осторожно поднялся на пролетку, наклонился к девушке. Бледное, совсем юное лицо с заплаканными темно-карими глазами. Жалобно-грустный взгляд с немым укором смотрел вверх. В нем еще теплилась жизнь. Арцыбашев прижал два пальца к шее, легко сдавил.
– Эй, ты что там делаешь?– сердито спросил кто-то. Арцыбашев чувствовал ее пульс – тихий, едва слышный…
– Жива,– прошептал он сам себе.– Надолго ли?
Он приценился. Нелепое пальто, вбившееся ему в голову, было явно с чужого, взрослого плеча. Легкое ситцевое платье, под которым, дай бог, раз десять перелетанное бельишко, худые голые ноги… «Никому ты не нужна, сирота казанская»,– вынес он печальный вердикт.
Пролетка вздрогнула.
– Эй, что такое?– Арцыбашев грозно развернулся к толпе.– Стойте смирно! Гришка, помоги мне перенести ее в машину!
Вместе с водителем он осторожно спустил девушку с пролетки, потащил к «форду». «Не толкайтесь, черт вас подери!»– то и дело кричал Арцыбашев, хотя никто и близко не подходил к ним. Только один старичок вежливо спросил:
– Куда же вы ее уносите, позвольте узнать?
– А ты не видишь, что она еще жива,
