похвалил ее Ферранте и, преодолевая силу ветра, давящую на дверь, вышел из каюты.
Когда он оказался на открытой палубе, в лицо ему ударил яростный ветер, выбив из легких воздух и заставив задержать дыхание. Он так же неистово набрасывался на раздутые паруса, стараясь разодрать их в клочья или хотя бы оборвать все канаты. Моряки прилагали колоссальные усилия, чтобы спустить их. Мачты скрипели, каравелла стонала, вокруг ревела стихия, шум стоял невообразимый.
Ферранте во весь голос принялся отдавать распоряжения, пытаясь перекричать эту какофонию звуков. Потом посмотрел в море. Под покровом зарождающегося утра сложно было что-либо разглядеть вдали. Пелена дождя плотной завесой повисла вокруг каравеллы. Угрожающие волны, стеной поднимающиеся с поверхности моря, норовили опрокинуть легкое суденышко. Ферранте, вцепившись здоровой рукой в поручень, старался удержаться на ногах.
– Capitano! – окликнули его сзади. Сквозь рев ветра он не мог понять, кому принадлежит голос, потому обернулся.
– Чао, Джови, – поприветствовал он молодого человека.
– Capitano, – запыхавшись, подошел к нему Джованни, – я в твоем распоряжении.
Ферранте бросил на него быстрый оценивающий взгляд. Парень был крепким и сильным, в глазах горела решимость и отвага. «Пожалуй, Контессина права, – подумал Ферранте, – толку от него будет куда больше».
– Спасибо, – произнес капитан. – Если я не смогу перемещаться, будешь моим посредником. Оставайся рядом и попытайся не свалиться за борт.
Через некоторое время ветер и качка усилились. Громадные волны черными зловещими силуэтами вставали прямо у самого борта «Cuore matto», а потом обрушивались на него всей своей массой. Шуршащей пеной разлившись по палубе, вода с плеском скатывалась обратно в море. Каравелла, дрожа, шла среди неистовых пенистых валов. Крепкий ветер гнал судно вперед. Свирепый воздушный поток создавал давление на мачты, и они жалобно скрипели, а «Cuore matto» то поднималась, то стремительно падала по большой амплитуде.
Ферранте направлял действия матросов, раздавая короткие команды, а Джованни передавал их тем, кто находился далеко и не мог их услышать в этом оглушительном шуме. Капитан сохранял спокойствие и уверенность, пытаясь внушить их и своему экипажу, хотя где-то в глубине сознания начала появляться мысль, что они не смогут выйти из такого свирепого буйства стихии. Рулевой, намертво вцепившись в штурвал, старался заставить каравеллу запрыгивать на волны и не позволить им потопить корабль. Остальной задействованный экипаж четко исполнял указания капитана. Холодная вода лилась потоками по палубе и, стекая, бурлила за бортом, словно в котле с кипятком. Разворачивающийся спектакль напоминал хаос в аду. Хуже было только, наверное, в самой преисподней.
Новый яростный вал устремился на каравеллу, и рулевой переложил румпель, чтобы повернуть штурвал и принять волну на корму. Она встала, словно отвесная стена, и кружевной пеной накрыла транец19. Затем налетела еще одна волна, похожая на лавину, и опрокинулась на палубу.
