чертова рутина.
Дафф беспокойно поерзал, потом снова откинулся спиной на котел.
– По мне, интересные взаимоотношения между людьми те, где сторонникам равенства полов делать нечего: между братьями, между врагами, между хозяином и слугой, между отцом и сыном, между мужчинами.
– То есть гомосексуальные?
– Нет, это просто шаг в сторону, там все то же самое, все те же проблемы. Когда человек обретает друга, он делает это не по стихийному, слепому влечению, это его свободный выбор. Всякая дружба имеет свои особенности, заканчивается по-разному или же длится вечно. Здесь ты не связан никакими цепями, никакими ритуалами или контрактами. Ради друга не надо бросать всех остальных, ты не обязан постоянно говорить о своей дружбе, торжественно изрекать о ней какие-то слова, другом не надо непрерывно восхищаться.
Дафф встал, чтобы размять затекшие ноги.
– Вот за это я и люблю жизнь, – подытожил он. – Кстати, который час?
Шон достал часы, наклонил циферблат к лунному свету:
– Уже за полночь… похоже, никто не придет.
– Придут, куда денутся. У нас золото, а тут тоже срабатывает стихийное влечение. Обязательно явятся. Вопрос только – когда.
Огни в долине бледнели и гасли один за другим. Густые, звучные голоса поющих зулусов, прячущихся в траншее, умолкли. Поднялся прохладный ветерок и зашевелил травой. Шон с Даффом продолжали сидеть, то погружаясь в дремоту, то затевая тихий разговор, и ждали, когда кончится ночь.
Небо посветлело, потом окрасилось розовым цветом. Где-то у Госпитального холма залаяла собака, ее поддержала другая.
Шон встал, желая размяться. Потянувшись, он бросил взгляд в сторону лагеря Ферриерас – и увидел их. Черное движущееся пятно всадников, заполонивших дорогу. Они ехали, не поднимая пыли на прибитой росой земле. Вот они растянулись, пересекая Наталь-Спрейт, потом сбились в кучу на другом берегу и двинулись дальше.
– Мистер Чарливуд, к нам гости пожаловали.
Дафф мгновенно вскочил на ноги:
– Возможно, сначала они поедут не к нам, а на «Бур[28] и гудок».
– Увидим, когда подъедут к развилке. А пока подготовимся. Мбежане! – крикнул Шон, и из траншеи высунулась черная голова.
– Нкози?
– Проснулся? Они на подходе.
В черноте прорезалась белоснежная улыбка.
– Все проснулись.
– Тогда спускайтесь и ждите там, пока я не подам голос.
Пятеро наемников лежали животом на траве, у каждого под рукой – только что распечатанная коробка с патронами. Шон поспешил обратно к Даффу, и они затаились за паровым котлом.
– Консервную банку отсюда хорошо видно. Можешь в нее попасть?
– С закрытыми глазами, – ответил Шон.
Передние всадники подъехали к развилке и не задумываясь
Имеется в виду инструмент.
