кого-то сродни его спутнице, но злого, сердитого или алчного.
– Мне кажется, – медленно и почти нараспев сказала девушка, – что они совсем не любят людей. И с самого начала хотели, чтобы я тоже стала такой же – холодной и гордой. Но… я не смогла.
– Тогда мир потерял бы последнего нормального человека, – убеждённо произнес Денис.
Они продолжили неспешно идти вдоль берега озера, пока сомкнувшиеся деревья не прогнали спутников на пешеходную парковую дорожку. Отсюда был хорошо виден широкий мост федеральной трассы вдалеке, всегда оживленный спешащими автомобилями. Друзья, не сговариваясь, отвернулись от проблеска цивилизации, и свернули на боковую тропу, изгибающуюся дугой, и ведущую другой частью парка в обратном направлении. И снова сомкнулись вокруг них высокие стволы, а над головами зашелестели, роняя листву, ветвистые кроны. Фонари здесь были очень старыми, изогнутыми в причудливом стиле. Но их стало меньше, и все меньше дороги освещали их мутно-желтые взгляды прорехами в вымоченном дождем платье осенней Ночи.
Друзья говорили обо всем. О красоте закатов и рассветов, о других континентах и странах, о временах года, событиях истории и человеческих судьбах. Смеялись, когда один из них оступался на неровной дороге и напевали вполголоса обоим знакомые песни. А, тем временем, в парке начал сгущаться туман, все больше уменьшая видимость вокруг. Но им достаточно было видеть друг друга, а блеклая картинка пейзажа только придавала этой прогулке завораживающую таинственную атмосферу.
И, вдохновленный мистической аурой и тишиной, Денис заговорил о древних сказаниях многих народов, в которых мир был совсем иным. С раннего детства он полюбил долгое чтение, с головой погружаясь в реальность и вымысел, простиравшиеся на страницах романов и энциклопедий. Электронные носители были ему в тягость – держали слишком близко к скучной реальности. А вот настоящие книги и сами были каким-то другим миром. Они позволяли границам воображения расширяться далеко за пределы не только тесного двора, привычного кабинета и родного города, но даже самой вселенной.
Друзья почти никогда не спорили, и удивительно сходились во мнениях, как и не снилось многим кровным родственникам или семейным парам. Но на словах молодого человека, выражавших сожаление безвозвратно ушедшими временами (порождавшими легенды, а не сверхудобные стиральные машины и смывающиеся втулки рулонов для уборной), девушка смолкла и покачала головой. Оборвавшаяся нить разговора впервые повисла в ожидании между друзьями, и Денис несколько долгих минут ждал, чтобы узнать, к каким далям устремились мысли его спутницы. И вот она наконец собралась с решимостью, и ответила ему немного наигранным заговорщицким тоном, хотя лицо ее стало почему-то намного печальнее:
– Знаешь, у меня есть один друг… – она как-то странно, неуверенно, произнесла это слово, но продолжила уже смелее, – Он
